Жаркое соперничество - Рейчел Рид

— Соизволишь присоединиться к нам, Розанов? — прокричал тренер по-русски с противоположной стороны катка.

Илья повернулся и смутился, увидев, что остальные члены команды собрались вокруг тренера. Ему не нравилось, что Холландер — если это действительно был он — наблюдал за ними. Хотя, может, и нравилось. Вдруг Холландер нервничал из-за того, что им предстояло встретиться на турнире. Может быть, он чувствовал угрозу.

И ведь следовало.

После тренировки Илья быстро принял душ и оделся. Он вернулся на каток, чтобы из-за стекла посмотреть на трибуны. Холландера и его родителей уже не было. Тренироваться на лед вышла словацкая команда. Илья пожал плечами и направился к торговому автомату. Он купил себе бутылку колы и подумал, не выскользнуть ли ему на улицу покурить перед автобусом. Застегнув до самого подбородка молнию своей куртки с надписью Team Russia, он прошмыгнул в боковую дверь. На улице было чертовски холодно. Он прижался к стене кирпичного здания, засунул колу в карман и достал сигареты с зажигалкой.

— Здесь нельзя курить, — послышался чей-то голос.

Илье потребовалась пара секунд, чтобы мысленно перевести фразу. Он повернулся и увидел человека, в котором теперь точно узнал Шейна Холландера. У того был очень выразительный взгляд. Некоторые черты явно достались ему от матери — черные волосы и очень темные глаза, но его отец был англо-европейского происхождения, поэтому Холландера трудно было принять за азиата. А его кожа… она была безупречна. Возмутительно безупречна. Гладкая, загорелая, с россыпью темных веснушек на носу и скулах — самой яркой его чертой.

— Что? — спросил Илья.

Ему показалось, что даже это короткое слово прозвучало по-идиотски из-за его акцента.

— Место для курения находится вон там.

Холландер указал на дальний угол парковки, рядом с большим снежным валом от снегоочистителя. Там было очень ветрено. Илья прислонился к стене и прикурил сигарету. Что за ебаная страна. Мало того, что невозможно было курить ни в одном помещении, так он еще и должен перелезать через сугроб, блядь?

— Я удивлен, что ты куришь, — не унимался Холландер.

— Окей, — только и додумался сказать Илья, выдохнув длинную струю дыма.

Наступило неловкое молчание, а затем Холландер предпринял еще одну попытку завязать разговор.

— Я хотел бы с тобой познакомиться, — он протянул руку. — Шейн Холландер.

Илья уставился на него, с удивлением почувствовав, как слегка задрожали губы.

— Да, — ответил он, и держа сигарету в зубах, пожал Холландеру руку.

— За тобой очень интересно наблюдать.

— Я знаю.

Если Холландер ожидал ответа на любезность, то ему пришлось бы ждать до второго пришествия. Илья больше ничего не сказал, и тот сменил тему.

— Твои родители здесь с тобой?

— Нет.

— О, это, наверно, тяжело. Рождество и все такое.

Илья немного помялся, пытаясь перевести в уме сразу так много слов, но потом сообразил с ответом:

— Все в порядке.

Холландер засунул руки в карманы куртки.

— Холодно, да?

— Да.

Они синхронно прислонились к стене, бок о бок. Илья прижался затылком к кирпичу и искоса посмотрел на Холландера, который был ниже его на добрых четыре дюйма. На него было довольно увлекательно смотреть. Его щеки порозовели от холода, а при каждом выдохе образовывались белые облачка морозного пара.

— В следующем году чемпионат будет проходить в Оттаве. В моем родном городе, — сообщил он.

Илья докурил и бросил окурок на снег. Он решил сделать над собой усилие, раз уж этот парень, похоже, был так решительно настроен пообщаться.

— Оттава — это более увлекательно?

Холландер рассмеялся.

— Чем здесь? Не знаю. Немного. Там так же холодно.

— А твои родители здесь?

— Ты про чемпионат? Да. Они здесь. Они всегда стараются приехать на мои матчи, где бы мы ни играли.

— Здорово.

— Да. Я знаю. Они замечательные. — Илья не знал, как это прокомментировать, поэтому промолчал. — Я, наверное, пойду. Они меня ждут, — Холландер отошел от стены и повернулся лицом к Илье. Тот, как назло, не мог оторвать взгляд от этих блядских веснушек. Холландер снова протянул руку. — Удачи на турнире.

Илья пожал ее и усмехнулся.

— Ты не будешь таким дружелюбным, когда мы вас победим.

— Этого не случится.

Илья знал, что Холландер искренне верил в это. Что получит золотую медаль и станет первым номером драфта НХЛ, потому что он — ебаный принц хоккея. Возможно, он ожидал, что Илья тоже пожелает ему удачи, но тот просто опустил руку, повернулся и отправился обратно на каток.

***

В машине Шейн рассказал родителям, что разговаривал с Ильей Розановым.

— Какой он из себя? — спросила мама.

— Козел, — ответил Шейн.

***

После завершения финальной игры турнира канадской команде пришлось пережить еще одно унижение. Рассредоточившись после суматохи ликования, русские выстроились в ряд, чтобы игроки команд могли пожать друг другу руки — отдать дань уважения спортивному мастерству соперника. У Шейна на душе кошки скребли.

Во-первых, русская команда играла грязно. Он ненавидел играть против них.

А, во-вторых, Илья Розанов был охуительно хорош. Даже разрушительно. И на протяжении всего турнира СМИ прилагали немало усилий, чтобы раздуть шумиху из их личного соперничества. Шейн старался не обращать внимания на статьи и репортажи в прессе, но не исключал, что отчасти та разжигала пламя его ненависти. Когда настала его очередь подойти к Розанову для рукопожатия, вокруг них замелькали вспышки фотокамер. Он постарался смотреть ему прямо в глаза, коротко произнося:

— Поздравляю.

Розанов с ухмылкой ответил:

— Увидимся на драфте.

На шею Шейну повесили серебряную медаль, которая с тем же успехом могла быть и дохлой крысой. Он с достоинством вытерпел исполнение российского гимна, сдерживая обидные слезы, после чего ему наконец разрешили покинуть лед.

Все должно было пройти не так. Он должен был привести свою команду к золоту на домашнем чемпионате. Этого ждала буквально вся страна. Все надежды Канады были возложены на его семнадцатилетние плечи, а он всех подвел.

Каждый раз, когда он оказывался один на один на льду с Розановым, тот смотрел ему прямо в глаза и ухмылялся. Шейна было нелегко пронять, но эта чертова ухмылка выводила его из равновесия.

Возможно, дело было в том, что, всю жизнь играя на голову выше других, Шейн наконец встретил себе