Пленница пустыни - Анастасия Вкусная
Раз в две недели Амир мотался в Москву. Так продолжалось до конца сентября и весь октябрь. Потом стало заметно холодней. И муж вдруг начал вести разговоры о том, что переживает о качестве медицины в маленьком городе. Плохого не говорил, но из очередной поездки привез ворох рекламных буклетов частных роддомов. Разумеется, нигде кроме столицы таких условий было не найти. И вскоре я и сама начала беспокоиться о том же…
В клинике, где наблюдалась, попросила рекомендовать хорошего врача. Созвонилась и отправилась с ним на встречу. А заодно и посмотреть на местный родильный дом. Амир довез до ворот, дальше попросила не ходить. Но и этого оказалось достаточно для удивленно- недоумевающего взгляда. Да, наши медицинские учреждения выглядят совсем не так, как Дубайские…
Поговорив с доктором, я и сама скисла окончательно. Внутри было ничуть не уютней, чем снаружи. Платных отдельных палат с санузлом просто нет – старое здание не позволяет организовать такие удобства для рожениц. Выйдя на улицу, я немного прогулялась по скверу вокруг роддома. Ясно осознала, что моего упорства Амир точно не поймет. Это ведь не только для меня, но также и для малыша. И муж имеет право принимать решения по поводу нашего совместного ребенка. Наверное, будет неправильно родить сына бен Сауда в таком месте…
В итоге, вечером поделилась с Амиром своими сомнениями и опасениями – если рожать в Москве, то нужно переезжать и побыстрее. Муж не стал демонстрировать радость или торжество, просто сказал, что организует все в лучшем виде.
На следующий день я поговорила с Евкой. Выяснилось, что Амир ее давно морально подготовил к неминуемому переезду. Наговорил столько замечательного о Москве, что после рассказов дочери мне и самой захотелось туда.
Вопросы по смене школы, клиники и оформлению документов по родам муж также взял на себя. Мне оставалось только собирать вещи, составлять бесконечные списки покупок в роддом и для малыша. Но теперь я делала это с гораздо большим воодушевлением – все же давно привыкла воспринимать кошелек Амира, как собственной. И быть уверенной, что там всегда на все хватает.
Все шло настолько хорошо, что застав мужа за воровством писем из почтового ящика незадолго до переезда, я даже не сразу вспомнила, как нужно ругаться.
– Что ты делаешь? – замерла на лестничной клетке между этажами.
Амир должен был отвести Евку в школу и вернуться. А я поняла, что закончились некоторые продукты, и собралась в магазин. И вот мы стоим в подъезде и смотрим друг на друга. Молчим.
– Отдай, – спустилась на пролет и протянула руку.
– Нет, – отчеканил и упрямо сжал губы.
Взгляд прямой, желваки ходят, но я отступать не намерена.
– Что там?
– Письмо от Питерса, – имя воображаемого соперника Амир практически выплюнул.
И сопроводил арабским ругательством.
– Письмо мне или тебе? – продолжила настаивать. – Если оно для меня, то отдай немедленно!
Мой голос зазвенел от гнева. Он же не думает, что я закрою глаза на такое? Как раз перед тем, как мы окончательно воссоединимся…
– Рита, послушай, – нерешительно улыбнулся и попытался приобнять.
– Даже не начинай, – отступила на шаг и строго посмотрела на него. – Если не доверяешь мне, зачем тогда все? Зачем переезжать? Вообще съезжаться? Или Ричард может что-то такое написать, что я изменю решение?
– Не знаю, – пожал Амир плечами. – Про меня ничего не может. Но вдруг начнет в любви признаваться, в Европу звать…
Муж сейчас действительно выглядел несколько потерянным и расстроенным. Не стала и дальше ругаться и намекать на разрыв.
– Все это уже было, – сказала спокойно и снова протянула руку.
– Что? – Амир явно не поверил своим ушам.
– Признавался и приглашал. Я отказалась.
Муж молча протянул мне конверт. Как и всегда без всяких надписей или прочих отметок. Получается, Амир знал, что искать? Не удивилась особо – он всегда все знает. Наоборот, наверное, радоваться надо – что моя жизнь его так интересует.
– Потом прочитаю, – взяла письмо и убрала в сумку. – Я в магазин.
– Сходить с тобой? – Амир, похоже, не хотел расставаться сразу после ссоры.
– Пойдем, – пожала плечами.
И тут же поняла, что пожалею… В местном супермаркете муж разбил сердца всех сотрудниц. Они буквально сбегаются отовсюду, когда он приходит. И частенько Амир подтрунивает надо мной, улыбаясь и без надобности общаясь с продавщицами. Но сходили в итоге спокойно – Амир думал о чем-то своем и не вступал в разговоры. Даже не улыбнулся ни разу. Неужели так сильно переживает из-за письма?
До ночи я размышляла о случившемся, а когда Ева уснула, решила поставить точку. Принесла конверт на кухню, вскрыла при муже и сразу же прочла.
– Все, как ты и говорил, – протянула ему напечатанный на принтере листок. – Зовет к себе.
– Не буду читать, – мотнул головой Амир. – Ты права, это личное. Я поступил недостойно.
– Ричард очень злится на тебя. Его невесту похитили и…
Горло перехватило при одном воспоминании.
– Я не знал, – муж нервно забарабанил пальцами по столу. – Но как уже и говорил, в этом не было моей вины. Я не принимал никаких решений, невесту Питерса наверняка даже не видел.
– Ее убили, – прошептала едва слышно. – Несколько лет назад.
– Нет, ничего такого не припоминаю.
Не знаю, стоит ли верить ему или нет… Возможно, никогда не узнаю, соврал ли. И важно ли это? Если не мог отказаться, не мог не участвовать. Какая разница, известна ли ему незавидная судьба пленниц? Если международный суд счел его невиновным, то кто я такая, чтобы сомневаться?
– Хочу, чтобы ты знал… У меня нет возможности связаться с Ричардом. А если бы была, я бы вряд ли воспользовалась. Только в крайнем случае. Наверное, когда мы переедем, письма больше не будут приходить.
– Наверное… Злишься? – взял мою руку, поднес к губам и поцеловал каждый палец, не переставая смотреть прямо в глаза.
– Уже нет. Думаю, так бурно среагировала из-за гормонов. Да и вообще я прилично нервничаю… Снова не понимаю, что будет дальше.
– Все хорошо будет.
– Бывший муж самоустранился из нашей с Евой жизни вскоре после ее рождения. Ты и
