Вот и всё! - Галина Ивановна Луценко
На улице уже почти стемнело, когда мы покинули последний сиротский дом, досыта наслушавшись слов благодарности от заведующих, и с лихвой насмотревшись на отчаянную надежду в глазах этих обездоленных детей, которые искренне дарили нам в награду свои благодарные улыбки. Севши в его автомобиль, я чувствовала себя как выжатый до последней капли лимон. Казалось, сегодня я оставила в этих домах какую-то часть себя. Я посмотрела на себя в зеркало в машине — холенно-лилеяная девочка, которая, по сути, ни в чём никогда не нуждалась. Обласканная заботой и вниманием обеспеченных родителей, с довольно ухоженной внешностью, квартирой и машиной в придачу, в покупку которых я не вложила ни копейки. Я взглянула на свою фирменную сумку, которую я сжимала в хорошо наманикюренных руках, и меня затошнило. Ведь у всех этих детей нет даже и сотой части того, что имею я. Больше того, у них этого, скорей всего, никогда и не будет.
— Сегодня был очень тяжёлый день, — вздохнула я.
— Почему? Произошла переоценка ценностей? — он наклонился ко мне, и заправил за ухо прядь моих волос, чтобы ясно видеть моё лицо.
— Я не знаю, как ты сейчас можешь оставаться таким спокойным. У меня до сих пор перед глазами их затравленные лица.
— Тебе жаль их?
— Мне больше жаль себя, что я жила столько лет не зная для чего и не ценя то, что имею.
— Я рад, что сегодняшний день так повлиял на тебя.
— Та девочка, которая подбежала ко мне, — мой голос задрожал, и я глубоко вдохнула, чтобы суметь продолжить, — она спросила меня, её ли я мама!
Михаил также вздохнул и немного нахмурился.
— Это жизнь. В ней много жестокости и несправедливости. И нужно принять её тёмные стороны, — сухо ответил Михаил.
— Невозможно принять такое, — возмущённо молвила я, еле сдерживая свои слёзы.
— Вот почему я делаю, то, что делаю, — усмехнулся он.
— Вот почему я и не верю, что ты существуешь, — устало прошептала я.
Подъехав к подъезду, Михаил проводил меня, совершенно выдохнувшеюся из сил, к дверям моей квартиры.
— Спасибо за то, что помогла мне. В этом костюме ты была просто неотразима! — сказал он.
— И тебе спасибо за сегодняшний день! — ответила я, опершись на косяк двери, посмотрев на него, — Михаил, я давно спросить хотела, зачем ты приставил ко мне охрану?
— Я не понимаю о чём ты, — передёрнув плечами, мужчина загадочно улыбнулся мне.
— Прекрасно понимаешь, — скривилась я, — убери её, мне она не нужна!
— Переезжай ко мне, тогда уберу, — решительно продолжил он.
— Ты смеешься надо мной?
— Ничуть, — выровняв свои широкие плечи, с вызовом во взгляде, ответил Михаил.
— То есть ты готов жить со мной вместе, толком не зная меня? Ты многим девушкам предлагаешь та-кое? — иронично спросила я.
— Тебе первой, — серьезно заверил мужчина.
— Спокойной ночи, Михаил! — печально улыбнулась я ему.
— Спокойной ночи. До послезавтра! — попрощался мужчина, и, развернувшись, начал медленно спус-каться вниз по ступенькам.
— Как до послезавтра? — недоуменно уставилась я ему в спину, — послезавтра тридцать первое число, я уезжаю к родителям, чтобы вместе с ними встретить Новый Год!
— Нет. Не уезжаешь, — твёрдо заявил он. — Новогоднюю ночь ты подаришь мне. Я заберу тебя в во-семь.
Глава 14
Перешагнув порог его квартиры, я сразу же увидела необычайной красоты елку. Она стояла посреди комнаты как какое-то необычайное чудо, смело хвастаясь своими живыми огоньками, которые вспыхи-вали один за другим, озаряя мою душу волшебством.
— Ты сам всё это сделал? — спросила я мужчину, оглядываясь восторженно вокруг, рассматривая тот уют и милое новогоднее оформление его квартиры.
Каждый её уголок источал необыкновенный уют. Он продумал всё до мелочей. Вязаные гирлянды из снежинок обрамляли широкие окна квартиры, а сказочные пряничные человечки сплелись в хоровод над камином. Разноцветные блестящие звёздочки и флажки украшали высокие потолки, и, перекручи-ваясь в разные стороны, отбивали световые лучи мигающих лампочек на ёлке. Само же новогоднее де-рево было усыпано разнообразными видами дождика, а на ветках элегантно сплелись в красивые бан-тики атласные ленты. Видно, что все игрушки были не покупными, а самодельными. В камине полыхал огонь, и круглые поленья весело потрескивая, создавали нам сказочную атмосферу. На настенных полках разместились декорированные свечи, поставленные в венки из хвои, яблок и шишек, которые были посыпаны серебристыми блёстками.
— Ну, почти, — усмехнулся Михаил, — я усердно руководил процессом!
Я подошла к ёлке, и взяла в руку симпатичного снеговика, который был сшит из фетра. Нос, в виде морковки, был пришит немного криво, и вообще все швы были, легко сказать, неровными и неуклю-жими.
— Мама сохраняла все наши детские поделки, — с горестью в голосе пояснил он.
Я выпустила из рук игрушку и обернулась к нему.
— Расскажи мне о ней, — попросила я.
Михаил вздохнул, и, закинув свои брови вверх, развёл руками.
— Что именно ты хочешь услышать?
— Расскажи о своём детстве, — сказала я, усевшись на уютный диванчик, на котором расположились несколько подушек, украшены новогодним орнаментом.
— Особо нечего рассказывать, — начал мужчина, севши возле меня рядом, — я рос в обычной семье. Ро-дители постоянно работали, чтобы обеспечить нам достойную жизнь. Нам с сестрой порой не хватало родительского внимания, мы часто хулиганили, пытаясь таким образом привлечь их внимание. Их час-то вызывали в школу, а нас постоянно ругали перед всеми на родительских собраниях.
— У тебя есть сестра? — удивлённо спросила я.
— Да, младшая. И только теперь, мы с ней понимаем, как им было трудно с нами, — печально продол-жал Михаил.
— А как зовут твою сестру, и чем она занимается?
— Анна давно вышла замуж, у неё уже двое маленьких детей, и она уже пять лет живёт в Китае. У её мужа там бизнес.
— Вы не часто с ней видитесь? — продолжала расспрашивать я.
— Виделись недавно, она прилетала ненадолго. Ну что мы всё обо мне, я заказал праздничный ужин, так что приглашаю тебя к столу. Нужно встретить Новый Год сытимы, — сказал мужчина, встав и напра-вившись на кухню.
— Так почему ты теперь не хочешь знаться со своим отцом? — вырвалось у меня.
Михаил спокойно продолжил сервировать стол, игнорируя мой вопрос.
— Ты не поделишься этим со мной? — настаивала я.
— Не хочу разочаровывать тебя. Никакой страшно сердобольной истории из моего детства я не держу за своими плечами, — насмешливо произнёс Михаил, доставая из ящика тумбочки столовые приборы.
— И всё же...
— Когда мне было десять
