Развод за каменной стеной - Лайза Фокс

Я снова прикусила губу и, когда Артём помог мне раздеться, едва могла сдержать слёзы. То ли из-за них, то ли из-за моей невнимательности, мне показалось, что в доме стало как-то уютнее. Теплее.

В это раз на входе не было бахил. Зуев скинул мокасины, поставил их у стены. Я последовала его примеру. Артём подхватил меня под руку и потянул в гостиную, держа свёрток за угол.

– Надо снять с мебели весь целлофан. Ты лёгкая, забирайся на стремянку и снимай полиэтилен. – Зуев подвёл меня к небольшой А-образной лесенке, помог вскарабкаться на самый верх. – Только снимать надо очень аккуратно. Плёнка тончайшая. Если дёрнуть посильнее, скотч её порвёт. Поэтому надо действовать аккуратно. Не торопясь. Попробуешь?

Я с сомнением осмотрела плёнку. При первом посещении дома мне казалось, что она толще. А теперь подвесной камин был обёрнут самым тонким целлофаном из известных. В такие пакеты невозможно наложить яблоки, они тут же рвутся.

– Сложно сказать сразу. Давай попробуем. Я буду стараться.

– Я на тебя надеюсь. Плёнка потом будет очень нужна. Так что, сделай аккуратно.

Молча кивнув, я упёрлась коленкой в ступеньку лесенки и начала работу. Сначала получалось очень плохо. Малярный скотч держал целлофан намертво и рвал при малейшем движении.

Зуев сначала подвязывал шторы, потом уходил в столовую. Я погрузилась в работу и перестала обращать на него внимание. Поддевала малярный скотч едва отросшими, обрезанными под корень ногтями.

Тянула так аккуратно, что переставала дышать. Но у меня начало получаться! Кусочек за кусочком я смогла отклеить почти всю плёнку со своей стороны. Выпрямила затёкшую спину и повернулась в сторону комнаты.

Хотела показать Зуеву, что у меня получилось, и попросить помощи, чтобы переставить стремянку дальше. Но Артём оказался рядом. Он стоял рядом, раскинув руки в стороны, словно опасаясь, что я упаду.

– Не бойся, я твёрдо стою на ногах, – заверила я Зуева. А потом, горько вздохнув, повернулась в сторону комнаты.

Гостиная преобразилась до неузнаваемости! От плёнки на мебели не осталось и следа. Столы, кресла и цветочные подставки были мастерски выполнены в стиле 60-х.

Было видно, что каждая вещь индивидуальна, но объединена в мастерски выполненную общую коллекцию. Я присмотрелась к столикам, покрытым тёмным, почти чёрным стеклом, и ахнула, не веря своим глазам.

Сердце гулко стучало в груди, ускоряя свой темп. Я металась взглядом от кресел к диванам, от столиков к подставкам под цветы или дизайнерские мелочи.

А потом я зацепилась взглядом за висящую на стене картину, которой раньше не было в гостиной. Ноги подкосились, и я едва не рухнула вниз со стремянки.

То, что я увидела, повергло меня в шок!

Добро пожаловать домой

Передо мной была моя комната! Она мне не принадлежала, но коллекцию этой мебели, планировку помещения и расстановку акцентов придумала я. Только в зеркальном отражении.

Это был тот самый проект, за который я получила награду дизайнерской выставки ещё на первом курсе. Радовалась, как ребёнок. Даже под ёлку поставила диплом в золотистой рамке.

А теперь я видела воплощение своего проекта. Мастерское! Каждая вещь стояла на своём месте. Каждая пела свою сольную партию, органично вплетаясь в общий ансамбль. Я была счастлива!

Моя мечта, сделанная в специальной программе и распечатанная почти 4 года назад на листах формата А1, начала свою жизнь в доме Зуева. У меня даже запершило в горле и на глаза навернулись слёзы.

Но теперь в этом идеальном пространстве гостиной на стене возле дивана висела картина. В большой тёмной раме из тонких пластин находилось моё изображение. То самое.

На фотографии я стояла совершенно счастливая на фоне проекта комнаты с дипломом и статуэткой в руке. Улыбалась от уха до уха и думала, что это первый шаг к моей блестящей карьере.

Но никакой карьеры не было. Даже диплома не случилось!

От нахлынувших чувств я расплакалась не сдерживаясь.

– Лер, ты что?

Зуев качнул меня вперёд, а когда я потеряла равновесие, подхватил на руки. Сел на диван, не разжимая рук, прижал к себе. Я уткнулась в его мощную, вздымающуюся грудь и рыдала.

Впервые за многие годы я не сдерживала слёз с чужим человеком. Наоборот! Мне казалось, что Артём самый родной и есть. Перед ним хотелось открыться, просить помощи, быть честной, даже в слабости.

Но он не был мне родным. Случайно столкнулись, потом я его обманула, а теперь он будет жить в доме, а мы с Андреем поедем куда-то ещё. Как-то будем жить.

Зуева я, скорее всего больше никогда не увижу. Где он, миллионер с кучей бизнесов и недвижки, и я, РСП? Разведёнка с прицепом без перспектив и жилья.

А значит, не видеть мне больше его невероятных голубых глаз. Не разговаривать на кухне, не вдыхать приятный мужской запах и не целоваться до самозабвения. Ему этого больше не захочется.

Едва я подумала о поцелуях, как Зуев склонился к моему лицу. Аккуратно, словно боясь потревожить, прикоснулся губами к щеке, ниже, ещё ниже. Замер, словно ожидая согласия.

Будь что будет! Я была согласна даже на единственную близость с этим мужчиной. Я откликнулась на поцелуй. Робко, неуверенно. В ответ Зуев впился в мои губы, с таким жаром, что слёзы высохли.

И я ответила так же яростно. Так же отчаянно. Как человек, у которого была последняя возможность получить крохотный осколок разбившегося вдребезги счастья.

Он зарывался пятернёй в мои волосы, прижимал мои губы к своим сильнее и сильнее. А когда скользнул второй рукой под футболку и прямо через кружево лифчика сжал сосок, я застонала в его губы.

Зуева словно подменили. Он резко встал, поставил меня на ноги. Придерживая, чтобы не упала от головокружения, сорвал с меня майку. А потом с почти звериным рыком припал губами к соску.

Я вскрикнула и вцепилась в его волосы и плечо. Зуев, кружа по соску, высекал из меня первобытный огонь желания. Превращал в дикую кошку, требующую ласки.

Мои рваные и его хриплые стоны слились воедино. Я хотела его так сильно, что поднималась на цыпочки, чтобы усилить ощущения. А когда Артём перешёл ко второму соску, от разливающегося огня страсти я выгнулась дугой.

Он воспринял это, как сигнал. Снял с меня лифчик. Поцеловал в губы и снова закружил по соскам. А я окончательно поплыла.

Окружающий мир поплыл, растворился в зыбком мареве. Единственной