Как приручить холостяка - Аня Истомина

К счастью, Лена в больнице, и я понимаю, что она под присмотром самого заведующего отделением, потому что мы с ним договорились обо всем заранее. Но я хотел присутствовать на родах. И как только мне сообщили о том, что пошла родовая деятельность, тут же дёрнул с выходного сменщика и намылил лыжи в роддом. Благо, он неподалеку. Но пока замена ещё не успела приехать, приходится отдуваться мне.

– Кирилл Сергеевич, да не волнуйтесь вы так, – успокаивает меня санитарка. – Идите, он потерпит, всё равно под “обезболивающим”, – кивает она головой на подвыпившего мужчину, которому помогают забраться на каталку.

– Ага, с открытым переломом, – фыркаю с усмешкой. – Ладно, первые роды обычно длятся долго, успею.

Пока пациенту делают рентген, курю на крыльце и звоню Лене. Она не берет трубку. Ну, может, на процедуры какие отправили.

– Лена, я немножко задержусь, у меня тут срочный пациент, – записываю ей голосовое и ухожу обратно в отделение.

И начинается… То одно, то другое. Освобождаюсь только через час, когда наконец приходит сменщик. Бросаю всё и бегу в роддом, на ходу проверяя телефон. Ответа от Лены так и не было. Начинаю волноваться сильнее. Вдруг что-то пошло не так? Детей-то двое.

– Здрасьте, – вбегаю по лестнице на третий этаж и торможу перед медсестрой.

– Ой, здравствуйте, Кирилл Сергеевич, а ваша уже в родовой.

– Пройти-то можно? – хмурюсь.

– Да конечно, конечно, – успокаивает меня медсестра. – Это вам на четвертый этаж, только руки помойте и халатик накиньте, там на входе висят.

Она говорит что-то ещё, но я уже не слушаю, а снова несусь в поисках моей фурии.

На четвёртом этаже тихо и безлюдно, но с другого конца длинного коридора доносятся голоса, и, судя по тону, они ругаются. С трудом заставляю себя потратить время на мытьё рук, а затем, схватив халат, на бегу натягиваю его, двигаясь в сторону звуков.

Заглядываю в родильный зал и застываю в дверях.

– Ну сделайте же вы хоть что-нибудь! – сквозь слёзы стонет моя фурия, вцепившись в штанину заведующего отделением.

– Елена Александровна, отпустите, пожалуйста, иначе я ничем не смогу помочь, – отбрыкивается он, но побеждает моя жена, потому что в следующую секунду раздаётся громкий треск, и заведующий отшатывается, взмахнув руками, а в руках Лены остаётся карман от его джинсов.

– Роман Борисович, мы все компенсируем! – забегаю внутрь и испуганно смотрю на Лену. – Что произошло?

Спрашиваю, а у самого сердце сжимается и пропускает удар, потому что я не могу понять, что происходит, и где мои дети, и почему Лена просит что-то сделать.

– Вытащите их из меня, пожалуйста! – взвывает моя жена нечеловеческим голосом и, сжав в руках железные ручки родильного кресла, тужится изо всех сил, а затем падает обратно и хрипло дышит. – Я не могу!

– Терпи, сейчас ещё одна потуга будет, – успокаивает её акушерка. – Вот-вот головка выйдет.

– Я больше никогда не буду рожать! – Лена поворачивает ко мне голову и смотрит таким взглядом, будто это я заставил её забеременеть и теперь требую рожать бесконечно.

– Леночка, – подхожу к ней, – Слушай доктора, всё будет хорошо.

Встаю у изголовья и вытираю с её мокрых щёк слёзы, но они тут же катятся снова.

Лена снова кричит, напрягаясь изо всех сил, и в этот раз сразу же раздаётся детский плач. Смотрю, как в руках акушерки появляется маленький человек размером чуть больше моей ладони. И вроде бы я видел точно такого же у друга в гостях, принимая роды, но от осознания, что это мой ребёнок, подкашиваются ноги.

– Лен, всё хорошо будет, – сглатываю и цепляюсь в изголовье на всякий случай, чтобы не упасть в обморок.

– Кирилл Сергеевич, с вами всё нормально? – уточняет у меня заведующий, будто считывая состояние. – Нашатыря?

– Нормально, нормально, – киваю и глажу Лену по руке. – Ну вот, уже один есть, сейчас второй быстренько выскочит, и всё.

– А давайте завтра продолжим? – поджимает она трясущиеся губы, глядя то на меня, то на врача. – У меня уже ничего не болит. Можно я пойду?

И она даже порывается встать, но на помощь приходит местная медсестричка и властным движением прижимает её обратно к кушетке.

– Ох ты, шустрая какая! – усмехается. – Лежи давай.

– Я не хочу больше, – смотрит Лена на неё жалостливо и тут же морщится от нарастающей боли.

– А придётся, – разводит она руками. – Дыши поглубже.

Через пару минут на свет появляется второй малыш. Пока их обрабатывают, я покрываю поцелуями холодный от липкого пота лоб Лены и шепчу ей самые ласковые слова, которые только могу придумать в данный момент, хотя на самом деле у меня в мыслях сейчас полный раздрай и на ум лезут только ругательства, потому что я испугался.

Но когда мальчишек кладут Лене на живот и помогают приложить к груди, а она улыбается счастливо, и я понимаю, что все процессы идут естественно и без каких-то осложнений, то эмоциональность выкручивается на максимум, и у меня начинает щипать нос от неожиданно подступающих слёз.

Это странное ощущение.

По сути, не произошло ничего такого, чего бы не произошло в доме у друга, когда я принимал роды у его жены. Но вот ты смотришь на свою женщину и на двоих крошечных мальчишек и понимаешь: ТВОЕ. Сердцем это понимаешь, не головой. И это совсем другое. Я будто начал видеть мир иначе.

Принимаю поздравления от коллег, извиняюсь перед Романом Борисовичем ещё раз за джинсы.

А потом меня потихонечку выпроваживают из родильной. Я прощаюсь. Ухожу со спокойной душой, оставляя жену и детей на специалистов и зная, что завтра по блату меня снова к ним пустят.

Выйдя на улицу, прикуриваю и набираю Коляна.

– Привет. Как дела? – уточняет он, а я слушаю детские вопли на заднем плане.

– Родила, только что, все живы-здоровы, – выдаю на одном дыхании и будто только теперь все осознаю окончательно.

– Ну, поздравляю тебя, отец-молодец, – усмехается в трубку. – В больнице хоть родила?

–