Развод. Цена ошибки (СИ) - Королева Дарина

Механически киваю, принимая рецепт.

Врач что-то ещё говорит про режим и здоровый сон, но слова проскальзывают мимо сознания. В голове крутится одна и та же мысль: "Вот прям наотдыхаюсь! Когда муж такой сюрприз устроил!"

Но вслух говорю только:

— Спасибо. Я постараюсь.

Интересно, а как должна себя чувствовать женщина, когда её муж вдруг испаряется посреди вечера после загадочного звонка? Умиротворённо порхать по квартире, напевая песенки?

Рецепт в руке кажется насмешкой — как будто таблетками можно вылечить предательство. Комкаю бумажку, швыряю в мусорное ведро. Потом достаю — вдруг правда придётся... Разглаживаю, убираю в ящик стола.

Немного полежав, иду к детям. Марк свернулся калачиком, обнимает своего мишку. Во сне такой беззащитный — совсем как Вадим. Помню, как любила смотреть на него спящего. А теперь... теперь он спит в чужой постели?

Ариша причмокивает во сне. Интересно, снятся ли двухмесячным детям сны? И если да — видит ли она там папу? Того, прежнего — который носил её на руках, пел колыбельные, смотрел с обожанием...

Достаю телефон — снова набираю его номер. "Абонент временно недоступен".

Временно... Какое лицемерное слово! Как и его "нам надо пожить отдельно". Почему мужчины всегда так — не могут сказать прямо? Почему прячутся за красивыми фразами, оставляя нам крохи надежды?

А ведь я всё для него делала. Бросила работу, хотя обожала свою профессию. "Детям нужна мать," — говорил он. Отказалась от своих желаний, интересов, подруг. Растворилась в нём, в детях, в быту…

"Семья важнее," — говорил он.

И что получила взамен? "Ты совсем перестала за собой следить". "У тебя противозачаточное выражение лица". "С тобой невозможно расслабиться"...

Горло сдавливает спазмом. Как же мы, женщины, глупы! Верим, что любовь всё простит, всё выдержит. Что достаточно просто быть хорошей женой и матерью. А потом... потом появляется она. Молодая, красивая, без мешков под глазами и растяжек после родов. Без вечной усталости во взгляде. Без списка домашних дел в голове.

Ты стала слишком... домашней. Слишком мамой. Недостаточно женщиной.

На телефоне всплывает уведомление — фотография два года назад. Мы на море: загорелые, счастливые, влюблённые. Его рука на моей талии, мои губы на его щеке.

Марк строит замок из песка, Ариши ещё нет... Всего год назад! Как могло всё так измениться? Когда я потеряла его? В какой момент его чувства превратились в пустоту?

Из кроваток доносится сонное сопение — может хоть дети проспят спокойно до утра.

А я... я, кажется, разучилась спать в принципе.

А ты, Вадим? Где ты сейчас… С кем?

Твоё каменное сердце не дрогнуло? Ни разу…

ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

Утро вползает в комнату вместе с первыми лучами — неохотно, будто само не хочет начинаться. В кроватке надрывается Арина — пора кормить. От её плача раскалывается голова — последствия вчерашнего обморока напоминают о себе тупой болью в висках.

Поднимаюсь, чувствуя, как ноет каждая мышца. Перед глазами всё ещё стоит вчерашняя сцена: его холодный взгляд, чемодан у двери, телефонный звонок, изменивший всё...

— Иду, маленькая, иду...

Двигаюсь на автомате, будто робот. Эти движения въелись в память за два месяца: взять, прижать, покормить, переодеть. Руки помнят — и это хорошо, потому что мозг, кажется, отказывается работать.

Пока кормлю, проверяю телефон — ни одного сообщения. Экран издевательски пуст. Зато высвечивается напоминание из фейсбука — фотография с корпоратива, где мы все вместе, счастливые. Я в том самом розовом платье, которое потом залил соком Марк.

Марк просыпается не в духе — как чувствует, что что-то не так. Дети всегда чувствуют, как бы мы ни пытались это скрыть.

— Не хочу в садик! — ревёт, отпихивая тарелку с овсянкой. — Хочу к папе!

"И я хочу к папе. К тому, другоме папе! — думаю про себя, размешивая в овсянке мёд — как любит Марк. — Только папа, похоже, не хочет к нам."

— Солнышко, давай договоримся — ты съешь завтрак, а вечером мы позвоним папе, хорошо?

Враньё. Знаю, что враньё — но что ещё сказать ребёнку?

Как объяснить пятилетнему мальчику, что его папа вчера собрал вещи и ушёл? Что все эти сказки про "папа много работает" — просто способ скрыть предательство?

— Мам, а почему папа не завтракает с нами? — голос сына выдернул меня из оцепенения.

Смотрю на него — такой похожий на отца. Те же карие глаза, тот же упрямый подбородок. Когда-то я радовалась этому сходству...

— У папы много работы, — слова застревали в горле. Я старательно улыбнулась, но улыбка вышла кривой, как у циркового клоуна.

"Много работы..." Вспоминаю последний корпоратив, эти взгляды, которыми обменивались Вадим и Марина. Как она "случайно" оказывалась рядом с ним, как смеялась его шуткам своим серебристым смехом. Интересно, она тоже "много работает"?

Пока Марк возится с кашей, пытаюсь одной рукой погладить его рубашку — второй держу Арину, которая снова захныкала. Утюг соскальзывает, чудом не обжигаю руку.

— Чёрт! — вырывается у меня.

— Мама сказала плохое слово! — тут же реагирует Марк. — А папа говорит, что ругаться нельзя!

"Папа много чего говорит, — горько усмехаюсь про себя. — Например, что любит нас и никогда не бросит. Что семья — это святое. Что жена должна быть идеальной..."

Вот Марина — она идеальная. С её личным тренером и косметологом, с двумя нянями и домработницей. Наверное, она никогда не стоит у плиты в испачканной футболке, пытаясь одновременно готовить ужин и успокаивать плачущего ребёнка.

В садике Марк снова закатывает истерику — не хочет отпускать. Цепляется за шею, ревёт в голос:

— Не уходи! Папа ушёл, и ты уйдёшь!

Сердце сжимается так, что трудно дышать. Вспоминаю, как Вадим говорил: "Ты слишком привязываешь к себе детей!" А как иначе? Когда он сам всё реже бывает дома, всё чаще "задерживается на работе"...

От этих слов внутри что-то обрывается. Еле сдерживаю слёзы, пока воспитательница Ольга Петровна отвлекает его новой машинкой.

— Рита, — она отводит меня в сторону. — У вас всё в порядке? Марк сам не свой...

— Всё хорошо, — выдавливаю улыбку. — Просто... период такой.

Отвезла Марка. Вроде, отвлеклась ненадолго.

Но стоит вернуться в опустевшую квартиру — и сердце снова сжимается от тоски и тревоги. Каждый угол кричит о его отсутствии: брошенная кружка с недопитым кофе, любимое кресло...

Ни звонка, ни смс. Тишина. Будто и не было никогда никакого Вадима Викторовича Вавилова в моей жизни. А ведь когда-то он клялся носить меня на руках, обещал любить вечно. Помню, как на свадьбе говорил: "Даже через пятьдесят лет ты будешь для меня самой красивой!"

Кормлю Аришу, укладываю спать. Стряпаю обед на целый день — готовка всегда помогала мне собраться с мыслями. Руки привычно шинкуют, режут, помешивают. А перед глазами — вчерашний эпизод.

"Рит, пойми, я устал! — раздражённо бросает Вадим, запихивая вещи в сумку. — Устал от этой рутины! От твоего вечного недовольства, усталого вида! Ты посмотри на себя — ни макияжа тебе, ни маникюра, ни стильной одежды. Будто не жена бизнесмена, а чучело огородное!"

"Вот Марина всё успевает!"

Конечно, успевает. С двумя нянями, домработницей и свекровью на подхвате — кто угодно будет выглядеть как с обложки журнала.

А у меня? У меня — Марианна Витальевна с её вечным: "А вот я в твоём возрасте..." Да-да, и работала, и выглядела, и мужа на руках носила. И Вадика воспитывала без всяких там нянь и садиков. Только вот почему-то не помнит, как её собственная свекровь помогала с ребёнком, пока она строила карьеру.

Обидно до слёз.