Развод на новый год - Лена Тэсс

Я не жду ответа, захлопываю дверь еще до того, как Фролова отвернулась.

- Макс, - кручу головой и не вижу Титова. Просто потому что перед глазами мелькают алые мушки, полностью закрывая обзор. Я не вижу ни хрена, кроме собственной ярости. - Макс, если ты не одет, то просто дай знать, перенесем разговор на попозже! После секса очень трудно работать.

Я все еще не вижу, но чувствую чьи-то руки на своем лице. Ревность ослепляет, но как же паршиво ревновать того, кто не был твоим ни день, ни месяц, а последние лет шесть!

- Ты здесь?! - Шиплю и уворачиваюсь как кошка. - Какое чудо! Обычно, когда у нас проблемы ты сваливаешь в закат и отсиживаешься у своего братца!

- Сонь, успокойся, - он гладит меня по щекам, стараясь хоть как-то привести в чувство. Шершавые пальцы больно царапают кожу, и это не дает мне выпасть из реальности и опять забыться в объятиях предателя.

- Только успокойся? Пакета с мандаринками и жвачками не будет? - Рычу я и натыкаюсь на удивленное, непонимающее лицо Макса. Он сейчас серьезно? Он и правда забыл, как трусливо и подло бросил меня на Новый Год, а потом приперся с гнилыми мандаринами, чтобы оставить их под дверью?

- Ты о чем?

О чем я? О чем?! Неужели он и правда не помнит самую большую обиду, которую причинил мне. Не измена. И не ребенок. А то как низко он себя повел, как предал нас, как даже не попытался меня вернуть! Мандарины! Невкусные, с косточками и мягкими боками, которые никто не купил на Новый Год! Вот чего стоили годы моей любви, уважения и преданности!

- Ненавижу тебя, - меня трясет в истерическом припадке, но слез нет. Их нет давно, потому что нельзя плакать по тому, кого ты уже похоронила. Я смотрю в его мрачное, потерянное лицо и добавляю, так чтобы он точно понял: - Тебя нет для меня, не существует! Я тебя ненавижу, понял?!

- Правильно. - Он перехватывает руку, которой я тарабаню по его плечу и заводит мне за спину. - Именно, когда ненавидят, так себя ведут, милая. Все предельно логично.

Неудобно и тесно. Он давит слишком сильно. Меня бросает в жар от близости, от прикосновений, от того, что мне это нравится и еще, больше, чем все остальное, от злости.

Злюсь на Любу, за то, что она выскочила передо мной как черт из табакерки, когда я пришла к Титову с белым флагом и алыми губами. Злюсь на Титова за то, что он с ней разговаривал и вообще продолжает вести диалоги. Злюсь на себя за эту нерациональную никому не нужную сейчас ревность.

Есть вещи гораздо важнее. Мой сын. Защита Лилии. Исмаилов. И еще…

- Если ты меня сейчас не отпустишь я отшибу тебе последние мозги. А если и этого будет мало с удовольствием двину по яйцам, - угрожаю уже без крика, но весьма эффектно вздернув нос.

- Тогда, боюсь я буду вынужден тебя немедленно связать, милая, - Макс шутит? Или нет. - Кстати, ты чего про Егора вспомнила? И о каких мандаринах ты все болтаешь, а, Сонь?

Он ослабил галстук, стянул с шеи и ловко перекинул мне за спину, завязывая достаточно крепко, чтобы я не дергалась, но недостаточно, чтобы не могла освободится. Дышал тяжело, на скулах играли желваки. Такого Макса я видела только пару раз в жизни. Первый, когда он проиграл принципиальное дело из-за судьи-взяточника, второго… не было.

- Ты не помнишь их…

Титов закатил глаза и покачал головой.

- Соня, у меня было две операции на мозге. - Он криво улыбнулся. - Тебе не кажется странным, что я все еще могу ходить, говорить и держать ложечку в руках? И все это без памперса и сиделки! - А потом неожиданно серьезно: - Прости, но я не помню. Я столько всего не помню, хотя должен был бы!

Шутка перетекла во что-то большее, неуловимое. Я пыталась связать между собой прикол и правду, но получался горький компот.

- Не помнишь. Черт, Макс, я столько раз вспоминала эти гребанные мандарины, которые ты приволок! Просто повесил пакет на ручку двери, понимаешь? Я так ждала тебя на Новый год.

- Ты сказала что не хочешь меня видеть, - растерянно прошептал он.

- И что? Ну и что с того? Я много чего говорила, а ты каждый раз меня слушал! Развелся, не звонил, отпустил неизвестно куда и потом ни разу не писал. Блядь, да хватит уже быть таким Правильным! Хватит делать то, что я прошу, неужели ты не видишь, куда это нас привело?! Ты там в Москве, мы здесь и нет никаких шансов пересечься снова.

- Соня, ты самое ценное, что у меня есть, - глупо и невпопад перебивает меня Титов. И смотрит прямо мне в глаза, как раньше. Навылет.

- А ты для меня нет! Ненавижу тебя! Нена… Черт.

Слово было задушено, забрано, насильно и без разрешения. Макс толкнул меня к стене. Спиной, локтями и даже затылком я ударилась о кирпичную кладку, покрытую штукатуркой и приторно бежевой краской. Но вспышка злости была похоронена его губами. Титов, просто накинулся на меня. Голодный, злой, психованный. Терзал, настаивал, чтобы сдалась. И я сдалась потому что… Мне было нечем его оттолкнуть. Беспомощность убивала и доставляла удовольствие. Его губы и руки, крепко держащие мою голову, чтобы не отвернулась, потушили один огонь и зажгли другой. Он не будет взрывом, а только раскаленной лавой, которая течет по венам. Или по щекам слезами.

- Хватит, милая. Не плачь.

- Я не хочу, чтобы она приближалась к тебе, Макс.

- Я знаю.

- Этого мало!

Я выпуталась из дорогого атласного галстука и пальцами вцепилась в бока бывшего мужа.

- Хорошо.

Ну что за ответ?!

- Я не хочу ее видеть. Она не имеет право носить мою фамилию!

- Хорошо, - снова соглашается.

- Она должна уехать из этого города и исчезнуть из нашей жизни.

- Соня, даже если ты сейчас попросишь усадить её на космический корабль и отправить путешествовать по галактикам, я скажу “хорошо”. Я соглашусь на все что угодно, потому что не могу иначе. Ты же знаешь. Я…

Я молчала и не мешала ему сказать то, что он хотел. Макс тоже замолчал.

Время еще не пришло. И хотя я знала, что именно за