Птичка для пилота - Евсения Медведева
Смотрела в глаза и упивалась. Слова были лишними. Дыхание, биение сердца и дымка в чуть прикрытых глазах – вот язык любви. Любви? Я вздрогнула от собственной мысли. Не от его слов, нет. А от своего признания самой себе… Влюбилась? Попалась в клетку? Опять? Ведь обещала себе!
Максим напрягся, губы изогнулись в ухмылке. Он будто услышал то, что крутилось в голове заевшей пластинкой. И всё понял. Руки перестали скользить лаской по телу, движения стали рваными, резкими. Рука его в одно мгновение оказалась под моими трусиками, пальцы заплясали в медленном танце по складочкам, а ещё через мгновение треск ткани заглушил наше дыхание.
Смена настроения не пугала. Я с интересом наблюдала за ним. Чуть нахмуренные брови, напряженные крылья носа и плотно сомкнутые губы – он сдерживался. Вот только от чего?
Брякнула пряжка ремня, он подхватил под задницу и, приподнял. Скинул мои ноги с сидения, согнув их в коленях и, утянув в глубокий, полный страсти поцелуй, усадил на себя. Медленно… очень медленно… мучительно медленно! Контролировал, не позволяя даже дернуться, чтобы ускорить процесс. Я словно в космосе зависла. Лишил всего: возможности думать, двигаться. Заполонил собой все свободное пространство внутри. И как только я смирилась с этой бесконечной пыткой, он одним сильным рывком опустил меня, одновременно приподнимаясь бёдрами навстречу. И это было великолепно…
Я вскрикнула, похоронив звук в поцелуе. Бабочки, что в предвкушении удовольствия замерли в моем животе, вновь ринулись истерично биться, напоминая все оргазмы, что мы уже испытывали. Но сегодня все было иначе.
Максим разорвал поцелуй, откинулся на спинку, чуть сдвинув бёдра к краю дивана и начал очередной этап пытки. Приподнял и опять начал отвоевывать мое тело миллиметр за миллиметром, наслаждаясь предвкушением. Смотрел прямо в глаза. Чувствовала себя как на дознании. И, если честно, готова была признаться во всём… лишь бы он не останавливался.
– Я готов пойти за тобой на край света, – наконец заговорил он, выпуская наружу то, что сдерживал. Говорил, продолжая свою пытку. В этот раз столкновение было ещё более резким, сильным. Его пальцы с силой снимали меня за бёдра, почти до боли. – Но только если буду знать, что ты меня ждёшь…
– Максим…
– Хочешь соединять счастливые сердца, чтобы касаться счастья. Пусть чужого, но счастья. Так даже безопаснее, да, Птичка? – он начал ускоряться, усиливая наши столкновения, а я с ума сходила.
Тело было чужим. По венам текла обжигающая лава, страсть лишила права слова и разума, а сердце обрело свободу, повторяя запретные слова где-то на подкорках моего мозга. Не думала, что мы сидим в машине прямо в центре города, что нас могут слышать, видеть, осуждать. Ничего вокруг не существовало. Только я и он.
– Себе запрещаешь быть счастливой с кем-то. Питаешься чужим. Ты думаешь, так будет всегда? Нет… Твоё одиночество станет чужим, болезненным и невыносимым. Оно уже стало. Сердце рвётся, а мозг не даёт даже шанса допустить мысль, что счастье может быть твоим личным… Ты лживая, Птичка. Я вижу тебя насквозь, а вот врешь ты только себе. Тебе хорошо?
– Да, – по щекам потекли слёзы, руками сжала его плечи, приготовившись к очередному удару.
– Ты же настоящая, пока я в тебе. Мозг отключается, да Птичка? Перестаёшь анализировать, думать и придумывать. Чувствовать начинаешь, пока я трахаю тебя. Как сейчас. Глаза пьяные, дыхание рваное, в глазах слёзы, а тело такое податливое, мягкое, родное…
Он пропустил медленное вхождение и тут же опустил меня с такой силой, что я зарыдала. Внутри стали взорваться воздушные шарики, горло пересохло. Пальцы на ногах закололо, тепло двинулось выше, предвещая оргазм, но Максим вновь замер.
– Я не буду призраком прошлого, Танечка…
Удар…
– Если и совершу ошибку, то свою!
Удар…
– Если люблю, то от всего сердца. Если трахаю, то до потери сознания. Я! Я, Птичка… Все это буду делать только я…
– Любишь? – прошептала я, жадно шаря по его лицу нечетким взглядом.
Удар…Удар… и взрыв… Пелена накрыла меня, заключая в пузырь вакуума. Исчезли звуки, мысли, и лишь удовольствие принесло чувство полноценности, значимости…
– Максим, – выдохнула я его имя, падая на крепкую мужскую грудь. Руки перестали сжимать бёдра, обвились вокруг меня, прижимая к себе крепко. Он уткнулся мне в шею, покрывая кожу мелкими поцелуями.
– Я уезжаю.
– Куда?
– В командировку, чокнутая Галина Петровна все испортила. Но теперь я думаю, что все это не зря.
– Не уезжай, – всхлипывала, понимая, насколько ошибалась. Не обо мне говорил… не обо мне. Нет, не спрошу, потому что знаю. Чувствую. Он прав! Думаю, надумываю и специально выискиваю то, чего нет….
– Так надо…
Глава 36
–Я потеряла его, Лина. Не успела обрести, как тут же потеряла, – лежала на ковре, раскинув руки в стороны и смотрела в потолок.
Прислушивалась к чувствам, ощущениям, но было пусто. Тишина. С того вечера прошло уже пять дней. Телефон его был выключен, возвращая сухим голосом автоответчика мои звонки обратно. А соцсети бесили в статусе датой последнего посещения, что совпадала с нашей встречей. Он исчез, унеся с собой мое мнимое спокойствие. Прав был. Одиночество стало чужим, приторным и невыносимо грустным. Хотелось выть от реальности, в которой внезапно тесно стало. Заставил прекратить думать и пропал.
– Тань, поешь, – Лина тряслась надо мной, как наседка, пытаясь влить в рот ложку супа. – Сраный мистер Боинг!
– Ты узнала хоть что-нибудь? – поднялась на локтях, тут же получив горячий бульон, ловко втиснутый подругой.
– Скажу, если съешь! Всю тарелку! Хватит изводить и себя, и меня! – Лина всучила мне в руку пиалу и сжала губы. – Я жду!
Пришлось есть, иначе эта вредина ничего не скажет. Как только ложка зашкрябала по дну, Лина растянулась в довольной улыбке и забрала тарелку.
– Отправили в командировку. Их зафрахтовал один грузоперевозчик, поэтому летает наш Крылосов уже почти неделю между Китаем и Москвой. Садятся на техстоп, дозаправку, но экипаж не меняется.
– Ты видела его?
– Нет, но знаю.
– А Котов? Ты нашла его?
– Кот, сцука, тоже в отпуске.
– Я потеряла его… Чувствую,
