Мой первый, или Ошибка прокурора - Юлия Юрьевна Бузакина

Отец шумно выдохнул.

— Не лезь в это дело, Андрей. Просто останься в стороне. Не ради меня — ради себя. Пусть твои ищейки не роют в нашем огороде. Нечего там искать.

— Закон един для всех! — сверкнул разъяренным взглядом Шувалов. — Хотите, чтобы я стал одним из вас?! Не выйдет! Наша работа — бороться с преступностью, и мы будем ее выполнять!

— Ты не понимаешь! Если твой брат с такой легкостью убрал Хасана, то ему ничего не стоит заказать нового прокурора! Много ты сможешь сделать, если тебя убьют?!

— Значит, судьба у меня такая! Только знаешь, что? У твоего любимчика кишка тонка меня убрать! Мы с ним еще повоюем, и клянусь, настанет тот день, когда дверь следственного изолятора захлопнется за Никитой Шуваловым — ублюдком, которого ты выбрал вместо меня! Как говорится, яблочко от яблоньки!

Презрительно фыркнув, Андрей потянулся к дверце. Не хотелось находиться рядом с отцом больше ни минуты! Дышать в машине было нечем, кислорода не хватало.

— Андрей! Я только хочу, чтобы ты остался в стороне! Прошу, не лезь… Ты не должен кончить так же, как Хасан.

Ярость обожгла грудь.

— Ты меня на одну ступеньку с преступником не ставь, ясно тебе?! — прохрипел отцу в лицо Андрей. — Война — значит, война. Я в долгу не останусь!

— Да как же ты не поймешь?! Ты для меня значишь намного больше, чем Никита! Поэтому и прошу: не суйся, куда не надо!

— Пап, я тороплюсь. — Андрей снова потянулся к дверце, а потом обернулся. — Знаешь, за последние тринадцать лет я столько раз представлял нашу встречу, думал, что скажу тебе. А оно вышло под дулом пистолета в пользу моего сводного брата. Жаль, очень жаль, что я оказался для тебя пустым местом.

— Ты не пустое место, Андрей! Просто… Никита по крови тебе родной брат. Я его биологический отец. Спохватился поздно, думал, искуплю свою вину, если возьмусь за его воспитание, но все зря. Не вышло из меня хорошего отца. А мать твоя меня за измену не простила.

— А передо мной ты искупить свою вину за предательство не планировал?! Нет?! — чувствуя, как в груди разливается горечь, выдохнул Андрей.

— Ты другой. Ты сильный! Ты самостоятельный. О тебе мне бы не пришлось волноваться, я знал: ты справишься.

— А вот не справился, папа. С болью от твоего предательства не смог справиться. И уже не смогу.

Он дернул ручку дверцы и, выбравшись на морозный воздух, толкнул плечом хмурого охранника.

— Андрей! — прокричал отец. — Мы все ошибаемся. Я тоже ошибся, когда думал, что ты достаточно взрослый, чтобы справиться с моим уходом. Прости меня, и, пожалуйста, не лезь в это дело! Ты мне живым нужен!

— Давайте без глупостей, Андрей Георгиевич. — Охранник хладнокровно навел на него пистолет.

— А ты стреляй! Давай, в спину мне стреляй, если сможешь! А еще лучше ты, папа стреляй! У тебя это хорошо получается! — срываясь на хрип, заорал Шувалов.

С силой хлопнув дверцей, он зашагал вперед по аллее, сжимая кулаки.

Его душила ярость.

«Предатель!» — горело огнем в груди. Не так он представлял встречу с родным отцом, нет, не так! А Никита не сводный, родной по крови! И как теперь с этим жить?! Вот как?! Сердце рвалось в клочья, и не было никакого спасения от этой горькой боли.

Глава 17. Настя

Все что угодно я могла себе представить, но похороны подруги — никогда. Особенно после нашей яркой встречи в прошлую пятницу…

В квартире у родителей Леры было много народу. Родственники, друзья. Все плакали. Я жалась у двери с небольшим букетом роз, перевязанных черной траурной лентой, и не решалась войти. Меня душили слезы от несправедливости происходящего. Не должно так быть! Почему она погибла в тот вечер?! Как так получилось, что я осталась в баре, а она вышла припудрить носик и не вернулась?! Мы ведь еще собирались идти танцевать.

— Настя, ты проходи, детка. — Мама Леры, заплаканная, в черном платке, взяла меня за руку. — Еще двадцать минут — и поедем за Лерой, а потом сразу на кладбище.

Я кивнула. Учились вместе, но из одноклассников никто не пришел, только я одна. Видимо, Лера при жизни многим успела насолить.

Дальше все было, как во сне: как садились в маршрутку, нанятую специально для траурной процессии, как выносили из ворот гроб, в котором лежала Лера. Крышку не открывали — поговаривали, что неделя в воде сказалась не лучшим образом.

На кладбище долго не задержались: порывы ледяного ветра пронизывали до костей. После пригласили желающих в небольшое кафе рядом с домом родителей Леры.

Я поехала в кафе со всеми. Из головы так и не шла наша последняя встреча. Не могли же ее просто так убить? В клубе в тот вечер было очень много девушек, Лера уходить не собиралась. Она попросила меня посторожить клатч и больше не вернулась… «А еще Андрей все время пытался забрать у меня этот клатч», — всплыло воспоминание. Да, верно. Он же его поднял с пола тогда, в VIP-комнате, и открыл! Еще удивился, почему я не Лера…

Вопросы, вопросы…

Что там делал Андрей на самом деле? Почему он назвался Русланом?

Надо это выяснить, и чем скорее, тем лучше.

Выйдя на улицу, я набрала номер Шувалова.

— Настя, привет! — Судя по голосу, он обрадовался моему звонку. — Как ты там? Сделала то, о чем я просил?

— Нет, не сделала. У меня горе, Андрей: подругу убили. Ту самую, что со мной в клубе была.

В трубке затаилась тишина.

— Надо же! Сочувствую. Хочешь, приеду к тебе? Ты где сейчас?

— На улице. Только из кафе вышла, где поминали Леру. И да, я хочу, чтобы ты приехал. На душе жутко после всего.

— Сориентируй по адресу, я приеду и заберу тебя. У меня машина как раз под домом стоит.

Я осмотрелась по сторонам.

— Кажется, Еременко, дом сорок пять. Кафе «Дубрава», оно еще неприметное такое.

— Это рядом. Жди, я уже еду. Буду минут через десять.

— Я постою на улице. Ты меня сразу увидишь.

Засунув озябшие руки в карманы пальто, я хотела вернуться в кафе, но не нашла