Драйв (ЛП) - Стюарт Кейт

— И что теперь? — я шмыгнула носом. — Мне просто принять решение Нейта и двигаться дальше?

— Нет. Он был в ярости, ему было очень больно, с ума сходил от ревности. Не думаю, что он окончательно всё для себя решил. И это уже тебе решать — ждать его или нет. Мы только начинаем, Стелла, — сказала она с лукавой улыбкой. — Еще не поздно.

Слова Рида тут же отозвались эхом в голове.

— Давай. Дадим Нейту время прийти в себя и понять, каким ревнивым идиотом он был. Поехали ко мне.

— Лекси, — сказала я, оглядывая нашу спальню, набитую воспоминаниями. — Я всё испортила, когда отпустила его руку. Я даже не поняла, что отпустила, вообще о нем не подумала. — Я поморщилась. — Всё, что я видела, всё, что чувствовала, был Рид.

Она подняла меня на ноги.

— Ты так долго боролась со своими чувствами к Риду. Может, это просто твой способ наконец признать их, разрешить себе любить их обоих. Но ты не будешь хороша ни для одного из них, пока сама не поймешь, чего хочешь, и не сделаешь это. И единственный способ — вытащить тебя из обеих этих историй. Отпустить ситуацию.

— Не могу поверить, что всё это происходит, — прошептала я, глядя на лежащую на полу фотографию. Улыбка Нейта была скрыта под россыпью стеклянных осколков.

Я подняла рамку, вытряхнула стекло на комод и перевернула ее, увидев, что фотография была испорчена.

— Я выбрала его, — сказала я, всматриваясь в черно-белый снимок.

— Потому что он был тем, кого ты по-настоящему хотела, или потому что ты не знала, какой будет жизнь с Ридом, и просто струсила, чтобы это узнать?

Я никогда не смогу забыть, что чувствовала, когда Рид пел для меня. Когда он обнажил свою душу в переполненном людьми зале, даже не догадываясь, что я наблюдаю. Неужели он всегда был настолько открыт в своих чувствах ко мне? Оглядываясь назад, ответ был очевиден.

Да, был. А я за это его наказывала.

Они оба были правы.

Глава 41

Colorful

The Verve Pipe

Пять месяцев спустя

Я вошла в двойные двери пекарни, сжимая в руках пару пакетов. Проснулась пораньше, чтобы обогнать дневную жару. У меня абсолютно не было терпения для испепеляющих температур Техаса в июле — да и в любом другом месяце тоже. Телефон завибрировал, и я улыбнулась, глядя на экран, прежде чем ответить.

— Подруга, этот мужчина снова звонил, — сказала Лекси.

— Какой мужчина? — спросила я, подходя к прилавку.

— Тот, насчет работы, — уточнила она. — Я чуть не сказала ему, что ты умерла.

Я рассмеялась.

— Не надо так.

— Не переезжай, — взмолилась она.

— Тебя всё равно почти никогда нет дома, — громко сказала я, пока женщина за стойкой с вечно недовольной физиономией спросила, чем может помочь. Отойдя в сторону, я подняла руку, давая понять, что сейчас вернусь, а за спиной звякнул колокольчик над дверью.

— Лекси, мы это уже обсуждали. — Я вздохнула. — И это ты говорила мне заняться собой. Вот я и занимаюсь.

— Ладно, — вздохнула она. — Твой крутой диплом магистра пришел сегодня утром. Я повесила его в рамочку с Hello Kitty.

Я рассмеялась, пока она ворковала в трубку.

— Я так горжусь тобой.

— Без тебя я бы не справилась, — искренне сказала я.

— Ну да, кому-то ведь нужно было забирать у тебя коробки с пончиками, выключать слезливые фильмы и заставлять тебя ходить на занятия. Что ты делаешь?

Я съезжалась под тяжестью этого вопроса.

— Ничего.

— Ты же сейчас покупаешь пончики, да?

— Тяжелая ночь. — Вчера мне исполнилось двадцать пять, а Риду тридцать. Я не выключала звук на телефоне весь день в надежде услышать тот самый звонок. Я пересмотрела домашнее видео, которое прислали родители, раз двадцать, наматывала круги по квартире, увиливая от приглашений друзей и моего нынешнего босса, Адриана, на которого я работала личным ассистентом. График был терпимым, пока я не найду что-то получше. Отчаяние накрыло меня вчера в 11:11, вечером, и всё, чего я желала, — это звонка от Рида. Я позволила себе как следует выплакаться, когда часы пробили полночь. Он перестал ждать. И я не винила его. Но знала без тени сомнения, если бы он позвонил, я бы ответила.

А что я сказала бы ему сейчас — уже совсем другая история.

Нейт тоже ни разу так и не позвонил, несмотря на мои попытки выйти с ним на связь. Я ненавидела то, как мы расстались. Я всё еще любила его каждый день.

Я оставалась верна им обоим, хотя у меня не было ничего, за что можно было бы зацепиться ни с одним из них. Какая-то часть меня верила, что так я расплачиваюсь за свое расколотое надвое сердце. Но правда была в том, что любила я их обоих всем этим сердцем, целиком.

И Лекси была права: мне пришлось отстраниться от Нейта, чтобы увидеть правду. Легче от этого всё равно не становилось.

Логика Лекси спасла меня, даже если она не была до конца верной. Я любила свою жизнь с Нейтом Батлером, в этом я даже не сомневалась. У меня не было ощущения, что я от чего-то отказываюсь, чтобы быть с ним, потому что быть с ним стало моей новой мечтой. Единственное, от чего мне пришлось отказаться, чтобы быть с Нейтом, — это Рид.

В первые месяцы после расставания я бродила по улицам, молясь столкнуться с ним, как уже случалось не раз. С каждым шагом, с каждой пустой улицей без малейшего его следа я всё сильнее чувствовала: он принял решение. И я должна была уважать его, потому что, если честно, я была эгоисткой. Любовь вообще эгоистична. Но как бы незаконченна ни была наша история, я была благодарна за каждую минуту, проведенную с ним.

Переосмыслить свою жизнь и свой выбор оказалось самым трудным, что я когда-либо делала. Я полностью признала свою связь с Ридом. Несколько месяцев назад я искренне извинилась перед сестрой. Она лишь покачала головой, когда я стояла на пороге ее дома со слезами на глазах. Она улыбнулась, взяла меня за руку и вернула на мое законное место в своей жизни. Она тоже попросила прощение, и впервые с той самой ночи много лет назад, когда я выбрала свое эгоистичное сердце, я почувствовала, что она снова со мной.

Я всё-таки получила степень магистра, но далось это мне с огромным трудом. Я не смогла сделать вид, будто разбитое сердце ни на что не влияет, и расплатилась за это. Я позволила себе разгрести целую коробку из-под обуви, набитую эмоциями, и выбралась с другой стороны одновременно и просветленной, и выжженной.

Перенесенный инсульт так меня напугал, что я стала жить, панически боясь любого риска. Жизнь — не игра в рулетку, но, похоже, мне нужно было принять ту самую свою «страстную» часть, чтобы по-настоящему расцвести. И я расцвела. И так, что буквально не могла влезть ни в одну вещь из своего гардероба. Поправилась на двадцать фунтов и чувствовала этот вес в каждом движении.

И так, чудом родилась новая Стелла?

Ничего подобного.

Для новой Стеллы дела обстояли иначе. Я всё еще была в процессе восстановления, незаконченной версией самой себя. Мне предстоял долгий путь, чтобы обрести то сияние, как у Лекси. Так что я позволила себе чувствовать, и делала это, несмотря на страх.

Я позволила себе страдать.

Но так и не отпустила. Не могла.

Лекси выдернула меня из состояния ступора, в котором я смотрела на шелковистый шоколадный пирог, пуская слюни.

— Эй, прости, что пропустила твой день рождения. Приезжай быстрее домой, ладно? Я хочу загладить вину.

— Надеюсь, «загладить» не означает торт. С этим я и сама справлюсь, — пролепетала я виновато.

— Сучка, бери эти пончики. У тебя офигенная задница, — рассмеялась она.

— Хотела бы я, чтоб меня это реально останавливало. Я уже вся трясусь, как желе, а ты только поощряешь меня.

— Ты променяла мужиков на пончики, — вздохнула она. — Жаль, я до этого не додумалась первой. Быстро домой, сучка. — Она отключилась, а я всё ещё уставилась на витрину, забитую жареным тестом в сахаре.