Чёрная вдова - Кира Романовская

- Вилами на воде писано. - скептически заметил Север.

- Слишком много совпадений. - возразила она.

- Кира, почему ты бросила собаку? Я ведь тебе её подарил. - решился задать вопрос, что мучал его уже несколько дней.

- Что у неё в ошейнике маячок? Надо с собой везде её таскать, чтобы я не убежала? - буркнула она.

- Я серьезно, Кира, я думал, она тебе нравится.

- Нравится, очень, но она для меня ненужный в моей будущей жизни балласт. - равнодушно ответила Кира. - Как и ты для меня, как и я для тебя в твоей нынешней, а с балластом поступают просто - избавляются. К тому же, она считает хозяином тебя, а меня твоей собственностью, которую надо охранять. У собак всё просто в их собачьей голове - они выбирают одного хозяина, а его домочадцы становятся ее зоной ответственности.

- Ты не балласт. - тихо сказал Север.

- Да ну? - усмехнулась она. - Я же вижу, что ты и сам не рад, что затеял эту фигню с женитьбой на мне. Кощею до меня всё равно, я доставляю много проблем, ты на меня постоянно злишься в последнее время. Устал от меня? Я получу наследство и сразу свалю, потерпи, пожалуйста, и перестань на меня злиться.

- Это не так, Кира, я на тебя не злюсь.

- А что тогда? - вскинула бровки она и тут же поменялась в лице, увидев движение на карте. - Он поехал! Будь готов!

*****

За следующий час, они немного ехали на машине, потом шли пешком через лес по узкой тропинке, по которой недавно проехал велосипед. Затем они оказались на большой опушке леса, где вместо избушки на курьих ножках стоял приземистый бревенчатый домик, рядом сарай и большая хозяйственная постройка, откуда веяло запахом конского навоза.

- Вот тебе и конь... - пробурчала Кира и кивнула куда-то в сторону. - А вон телега. Немой был, осталась бабка и всё сходится.

Север, чьи поиски длиной почти в двенадцать лет были близки к завершению, остолбенел у деревянных ворот, за которыми его ждали все ответы. Вот сейчас, он всё узнает, и всё закончится. Или начнётся новая глава под названием «Месть».

Кира толкнула ворота и они открылись, Север, как собачка на веревочке, пошёл за ней. Они прошли по ухоженному двору, где разгуливали несколько курочек и пара кошек грелись на солнышке, поднялись по скрипучим ступенькам и постучали в деревянную дверь. Шаркающие шаги прошли до двери и она открылась.

- А вот и старуха... - тихо сказала Кира.

Женщина лет семидесяти осмотрела незваных гостей, вытирая грязные руки о передник. Сильная и жилистая, с пронзительными синими глазами, она тяжело вздохнула.

- Наконец-то, явились... Думала помру, а за его книжечками так никто и не придёт.

Ледяное сердце Севера ухнуло вниз и чуть не отдавило ему ноги. Женщина пригласила их внутрь, усадила за стол, где уже сидел немой мужчина лет пятидесяти, который поедал борщ из глубокой миски.

- Сынок мой, Сёмушка. - кивнула на отпрыска старуха. - Юродивый и блаженный. Прям как этот, как его?

- Я называла его Жабомуж! - широко улыбнулась Кира.

- Ты что ли его жена? - усмехнулась женщина.

- Вдова, помер он, я единственная наследница. Пришла забрать своё. - ещё шире улыбнулась она.

- А этот? - кивнула она в сторону молчаливого Севера.

- Это мой второй муж. Пришёл помочь донести. Там ведь много, мой жабик так старался, в день по два-три тома писал. Так где они? - поторопила её Кира.

- Нечего забирать, милая, нету... - вздохнула женщина.

- Как нету? - мигом слетела улыбка с лица девушки, а мужчина рядом сильно напрягся.

Старуха тяжело вздохнула и выложила секрет, что хранила больше сорока лет.

- Я с матерью твоего мужа знакома была, убирала у них в доме. - начала рассказ женщина. - У жабки твоей было какое-то нервное расстройство, в лет пятнадцать началось, он психовал, кидался на людей, и единственное, что его успокоило это писанина. Он писал и писал, тетрадку за тетрадкой, и всё это бережно складывал в надёжное место, очень переживал, что кто-то прочтёт. Доверял он только сыну моему, потому как тот, ничего ни сказать не мог, не слышал, да и люди мимо него вечно смотрели. Все свои писульки тот ему отдавал, а мой Сёма прятал. Однажды я их нашла, а там, такое, все мысли его грязные, нехристь!

Старуха перекрестилась, сплюнув в сторону.

- Я все эти тетрадки отняла да сожгла! Нечего моему мальчику туда нос совать, а этот нехристь всё писал и писал. Я всё отнимала и сжигала. А время то шло, я уж на них не работала, уехала в глушь, где над сыном не потешались, да пальцем не тыкали. Да этот хер жабий нас и тут нашёл, всё свою писанину Сёме пихал. Потом мать его приехала, умоляла брать, что даёт, денег платила за каждый раз. И так год за годом, он привозил, я сжигала...

- Сжигали? - подал хриплый голос Север. - И не читали?

- Нет, а что там важного? Как поспал, поссал, посрал и ужасы всякие о бабах. Мать его не возражала, чтобы сжигала всё, он ведь не для чтения это пишет, а для того, чтобы с ума совсем не двинуться. Посылал всегда разных людей, разными тропками, тоже, видать, развлечение для психа было. Сёмочка их катал по округе, выгружал книги, а я их сжигала. Только мать его сказала, что могут люди прийти за книжечками то, так что ружьё у меня есть, если что.

- Всё сходится. - тихо сказала себе под нос Кира.

- Нет! - хлопнул по столу ладонью Север. - Этого быть не может!

Он не мог смириться с поражением, когда он оказался так близко. Весь следующий час он угрожал, просил, пытался купить эту старую женщину, которой уже ничего было не надо - смерть уже была на её пороге. Кира пыталась успокоить мужа, который вышел из себя настолько сильно, что никак не мог вернуться обратно. Всё закончилось выстрелом около его головы. Сёма, незамеченный ругающимися людьми,