Договор на нелюбовь - Евсения Медведева
– Царёва? – он дёрнул бровью и надавил педаль газа, унося нас по ухабистой лесной дороге подальше от посторонних взглядов.
– Нет… Нет…
– Да, Царёва, да, – шептал он, пытаясь объехать довольно глубокие рытвины, при этом руля одной рукой, потому что пальцы второй уже подцепили тонкую ткань белья, отчаянно пробираясь под неё. – Снимай, Катя…
– Саша, ты…
– Сни-май! – Царёв дернул ткань, давая понять, что если не я сниму, то очередное кружево превратится в бесполезный клочок ткани.
Пыталась понять, шутит он или нет? Нет… Царёв уже сильно сомкнул скулы, а желваки завибрировали, выдавая кипучее напряжение, что сейчас бесновалось в нём. Выдохнула остатки желания сопротивляться, потому что внутри уже бушевало пламя… Пальцы подёргивались, скользя по своим ногам. Ногти впивались в кожу, оставляя на красной от утреннего загара коже, белые рваные полосы.
Саша скинул скорость и чуть развернул голову, наслаждаясь моей неуверенной попытке подчиниться. Губы его изогнулись в полуулыбке, а глаза превратились в узкие щелки, что отчаянно пытались скрыть его мысли…
Сдвинула подол широкого сарафана и опустила руки на живот. Ощущала, как сжимаются собственные мышцы пресса, уже предвкушая неизбежное… Подцепила ткань и, приподняв задницу, стала стягивать бесполезную преграду.
– Умница, – Царёв огляделся по сторонам, свернул к пышному кустарнику и резко затормозил. Я выставила руку, упершись в панель, чтобы не вылететь в лобовое от его остановки. Саша выскочил из машины, на ходу снял пиджак, забросил его на капот, отщёлкнул запонки и убрал в карман, закатав рукава до локтей. Словно будто ему всё это мешало. Меня уже трясло, как от жара. Тело предавало, сдавалось, а душа рвалась к тому, что был готов вырвать её силой своего желания. А он хотел… Видно было по жёстким шагам и напряженному взгляду.
Распахнул дверь, подхватил за талию, как пушинку и прижал к себе. Руки его поползли вниз, сжали задницу с такой силой, что я хотела закричать, но вырвался лишь стон…
– Учить тебя буду, – прохрипел Царёв и поставил на ноги, развернув к себе спиной, уложил на капот. Растянул мои руки по горячему железу и резко откинул юбку сарафана на спину. Прошёлся ладонями по пояснице, замедлился на бёдрах, наслаждаясь мягкостью кожи и скользнул ниже, громко застонав, ощутив мою влагу от возбуждения…
Царёв
Мои руки дрожали, шаря по её нежной коже. Внутри всё взрывалось от охренительно возбуждающей картинки. Красивое тело было распластано на черном капоте, точёная упругая задница подергивалась, нервничая от прекратившихся ласок.
Накрыл пальцами налившийся комочек, выдавая рвущимся хрипом своё состояние. Влажная… Готовая… Зажал клитор между пальцами и стал скользить, наслаждаясь её откровенной реакцией. Девчонка… Она не играла, не старалась принять красивую сексуальную позу, не выдавливала сочные стоны. Всё в ней было природное, а особенно чувственность. Её тело в моих руках превращалось в тающее мороженое, что абсолютно податливо растекалось так, как того требовалась.
Никому ненужное стеснение быстро исчезло, оставив лишь жгучее желание познания собственного удовольствия. А в этом я готов ей помогать снова и снова… Чтобы видеть салют восторга в её взгляде и слушать рваное, сбивчивое дыхание. Моя… Правильная, идеальная и неповторимая.
Отщёлкнул ремень, расстегнул ширинку и стянул боксеры. Плоть давно уже налилась и пульсировала, изнемогая от желания оказаться внутри моей малышки. Я на миллион частей разрывался от ощущения, как её тугие мышцы обхватывают меня, изводя своим тесным хватом.
Достал из кармана презерватив, разорвал зубами упаковку и раскатал по подёргивающемуся стволу. Катя захныкала и широко развела ноги, приглашая в наш собственный адский рай… А меня и звать не нужно было. Моя была. Вошёл одним рывком, вбирая её вскрик до последней капли. Выжидал, пока привыкнет, но Катя сама стала двигать бёдрами. Девочка моя…
– Правило номер один, – вышел полностью, проскользив головкой вдоль клитора и сильно шлёпнул по вершинке. – Если я спрашиваю, о чем ты говоришь с посторонними мужчинами, Катя, ты должна всегда рассказывать мне всё до последнего слова.
Опустил руки на её бедра, сжимая нежную кожу до белых пятен. Чёрт… Главное – не переборщить, чтобы синяков не оставить. Но как тут удержаться?
– Ясно? – медлил, кружа по клитору, улыбаясь её тихому поскуливанию. Катя царапала полироль капота своими ногтями, пытаясь унять свой жар.
– Да…
– Молодец, – выдохнул и снова вторгся в неё одним толчком, ещё сильнее, чем в прошлый раз и начал двигаться, слушая самую охренительную песню из её протяжных стонов. Сместил руку сначала на лопатки, сдвинулся на шею, крепко, но аккуратно сжал и стал поднимать её с капота, меняя угол вхождения. Нравилось Кате сзади… Член с трудом скользил внутри неё, а когда девочка подходила к грани, то ощущения менялись… Меня будто брали в тиски её упругие мышцы, превращая каждый толчок в тягучий ад… И кончали мы всегда одновременно, потому что мне тоже придётся научиться, как сдерживаться, чтобы растягивать нашу обоюдную пытку как можно дольше.
– Правило номер два, – приподнял её за задницу и подсадил так, чтобы она коленями встала на капот. Нажал на плечи, заставляя широко расставить ноги в стороны. Её колени стали скользить по лакированной поверхности, почти в шпагате, и уже через мгновение она сама опустилась на мой член, не сдержав вздох облегчения. Вошёл наполовину, перехватил её руку и заскользил её ладонью по ногам, поддел низ сарафана и заскользил к лобку. Катя напрягла свою руку, словно попыталась сопротивляться, но я усилил хват и в наказание вышел из неё. Рука вмиг расслабилась, приготовившись сделать всё, что скажу. Переплёл наши пальцы и опустил её на горячую плоть, истекающую возбуждением. Увлажнил её подушечки и уложил поверх клитора. Легко подтолкнул, указывая направление… И Катя двинулась. Сама… И как только её дрожащие пальцы начали свой танец, я вновь вошёл в неё. Обернул рукой через плечо за шею, чтобы контролировать силу толчков. На входе – надавливал, оказывая сопротивление, на выходе – целовал в шею…
– Если я говорю – снимай трусы, ты их снимаешь несмотря на то, что злишься или обижена. Я потом разберусь с тем, насколько сильно ты хочешь меня убить, но трусы ты должна снять! Мы можем ругаться, не разговаривать, но спать мы всегда будем вместе. Ты можешь зубами рвать мою кожу, царапаться или душить от гнева, но во время секса. Поняла? Снимаешь трусы и мириться начинаем или ругаться, там уж как пойдёт… Каждый раз… Ясно?
