Побочный эффект - Ольга Вечная

Время тянется, а я все продолжаю отдыхать на лавочке. Народу много, мой тренажер уже заняли. Медленно выдыхаю — да и пофигу. Поеду домой, лягу пораньше.

Но что же такое, всю неделю чувствую себя разбитой. Беру телефон, делаю селфи и отправляю Тимуру.

Он отвечает спустя несколько секунд. Отправляет практически зеркальное фото — тоже в зале, тоже трудится, но явно интенсивнее. Я улыбаюсь, рассматривая любимое лицо. Влажные от пота волосы кажутся практически черными, а светлые холодные глаза — уставшими. Дневная щетина, складка между бровей. Как обычно суровый, сосредоточенный, тем забавнее он смотрится на селфи, которые послушно отправляет каждый раз в ответ. Поддерживает наш флирт, делает усилие.

Тимур *Огненное сердце*: «Выглядишь уставшей, Ален».

Я: «Да, сейчас домой поеду. Тренировка не удалась. Куплю по дороге сладостей».

Тимур *Огненное сердце*: «Хорошо. А я собираюсь поужинать морепродуктами. Воспользуюсь тем, что ты не сидишь напротив с кислым лицом».

Я: «Я сижу с ним прямо сейчас».

Делаю фото и отправляю. Дурнота усиливается — стоило лишь вспомнить тот злосчастный кальмар с клювом.

Тимур *Огненное сердце* присылает эмоджи-смех.

Тимур *Огненное сердце*: «Ты зеленая или это освещение? Однажды ты привыкнешь к моим вкусам, и они станут нашими».

Я: «Это вряд ли».

Тимур *Огненное сердце*: «Рома же привык, и ты никуда не денешься».

С минуту я борюсь с желанием сдать Романа Михайловича и его протеиновые батончики с потрохами, но решаю, что жизнь долгая, и вряд ли после предательства тот продолжим меня подкармливать на домашних посиделках. Пусть редких, но всегда крайне нервных, и никогда не душевных. Что ни реплика, то с двойным дном. Что ни комплимент, то с мотивом. Неудивительно, что Тимур вырос молчаливым — лучше и правда лишний раз закрыть рот, чем потом раскаиваться. Сложная семья. Они не относятся ко мне плохо, вовсе нет. Принимают, улыбаются. Просто... и серьезно они ко мне тоже не относятся. Не говорят прямо, но это ощущение — очевидной временности — витает в воздухе. И незаметно подрезает крылья.

После таких встреч мы обычно едем в машине молча. Иногда мне страшно, что он отвезет меня домой, сам уедет к себе, и на этом все закончится.

На контрасте с этим мои родители и друзья изо всех сил ждут, когда же Тимур сделает предложение. У вас такая красивая любовь, ну когда уже когда. Что я могу на это ответить?

Давление лишь усиливается. А Тимур уже вторую неделю в разъездах по Уралу, Сибири. Завтра вечером должен вылететь в Питер, и лишь потом, в понедельник, домой.

Следующим утром я чувствую прилив сил, но едва захожу в спортзал после работы, вновь накатывает усталость. Также меня беспокоит задержка, и я начинаю серьезно переживать из-за гормонального сбоя. Записываюсь на прием с УЗИ, но перед этим покупаю в аптеке тест. Как бы там ни было, беременность — первое, что обязан исключить любой врач в такой ситуации. Первое, о чем бы спросила я.

В квартире Тимура стало чуть-чуть уютнее, благодаря большой черной свечке — это шутка! Благодаря кое-каким вещичкам, которые я осмелилась перевезти. Нескольким нашим с Тимуром фотографиям, которые я распечатала и вставила в рамочки, и еще подранному дивану — дело когтей кошки Лизы, которую мы брали на передержку, пока они с Мироном летали в отпуск.

Рано утром я делаю тест и завтракаю в тишине, составляя план дел на пятницу.

«Доброе утро» от Тимур датируется шестью утра, и я отправляю ему утреннее селфи, чтобы не забыл, как я выгляжу. Он в ответ присылает себя с мокрыми волосами — только вышел из душа. Тяжело на расстоянии. Сердце сжимается, как я по нему скучаю.

Читаю утренний отчет дежурной сестры. Машинально киваю показателям цыпляток. Хорошо, прекрасно, в пределах нормы. Мы ожидали подобное. Так.

Высушиваю волосы, наношу лёгкий тон и чуть больше румян, чем обычно, а то уж очень бледная. Перед выходом проверяю тест, вижу на нем яркий жирный плюс, бросаю в сумку и выхожу на лестничную площадку.

Недолго прогреваю машину, которую купил для меня Тимур, и выезжаю из подземной парковки.

Осень в этом году теплая. Конец сентября, а солнце так ласково греет, будто готовит нас не к зиме, а ко второму лету, как будто не согрело за те три месяца так, как следовало бы. Мне приходится надеть солнечные очки, чтобы не слепило.

Еще рано, и мне удается добраться до клиники почти без пробок. Занимаю личное место на парковке и глушу движок. Если кто-то быстро привыкает к роскоши, то я, сидя за рулем «Порше Макана», каждый раз ощущаю себя словно во сне. Мне удобно, тепло, комфортно. Деньги позволяют сосредоточиться на важном, и я очень ценю эту возможность.

Некоторое время молчу. Потом хватаю сумку, нетерпеливо расстегиваю молнию. Сердце начинает так быстро тарабанить, что я едва не задыхаюсь. Руки дрожат, шарю, шарю ими на дне большой сумки, отыскиваю тест и впиваюсь в него глазами.

Такой яркий плюс.

Господи.

Прижимаю ладонь к груди, потом закрываю ей рот. Разглядывая две жирные синие линии, пересекающиеся под прямым углом. Сколько раз я их видела у своих пациенток, сколько раз они присылали мне их в сообщениях, благодаря за помощь.

Господи. Это правда мой??

Я неистово прижимаю тест к груди и зажмуриваюсь. Мир как будто схлопывается вокруг меня, пряча в плотном коконе. Остальное по-прежнему имеет значение, но при этом мгновенно уходит на второй план. Становится не таким четким, расплывается.

Меня одновременно морозит и бросает в жар.

Я прижимаю тест к груди. Губы продолжают дрожат.

С самого детства я слышала разговоры о семейном проклятии. О рисках. И я не знала, смогу ли решиться. Сознательно или бессознательно сторонилась парней. Близость, которая была в моей жизни до Тимура проходила в большом напряжении. И хотя я сознательно шла на нее, никогда не хотела продолжения. Я страстно мечтала жить как все, нуждалась в любви, но и сторонилась ее. Пока, год за годом, постепенно не смирилась с мыслью, что женское счастье — не про меня. Я старалась прикоснуться к нему косвенно, даже думать о прочем было болезненно, но...

Но сейчас страха нет. И слезы, что жгут глаза, от непостижимой, вдруг охватившей эйфории. Его ребенок. Тимура. Страх, который когда-то казались мне серьезной причиной, вдруг перестает иметь смысл. Сомнений нет. Есть только радость. Даже если мне не повезет, и моя наследственность окажется сильнее возможностей современной медицины,