Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

Отношения Василия III с татарскими ханствами

Во внешней политике московский самодержец не имел возможности действовать столь же бесконтрольно, и на этом фронте дела у него шли негладко. Стратегическими и дипломатическими талантами Василий не отличался.

Сопредельных татарских государств было три: Большая Орда, ханство Казанское и ханство Крымское. Иван III руководствовался принципом «разделяй и властвуй». С Большой Ордой он воевал и в конце концов уничтожил ее чужими руками (в 1502 году); Казанское ханство сделал своим сателлитом; с Крымом поддерживал союзнические отношения.

Преемник вновь превратил татарский фактор в грозную проблему.

Казань вышла из-под московского диктата и начала грабить пограничные области. Василий попробовал наказать хана Мухаммед-Эмина, но потерпел поражение. В конце концов противники замирились, но на восточных рубежах стало неспокойно.

Еще хуже вышло на юге. Крымское ханство привыкло жить набегами на соседей. При Иване объектом нападения обычно были литовские земли. Но Василий поскупился на подарки, а Сигизмунд Литовский, наоборот, был щедр. К тому же после военных неудач в войне с казанцами сильно упал престиж московского войска.

Крымцы сначала грабили лишь русское по-граничье, небольшими набегами, но, не получая серьезного отпора, осмелели. В 1516 и 1517 годах они совершили крупные грабительские походы, а в 1521 году объединились с Казанью (где трон занял брат крымского хана), и произошла настоящая катастрофа.

Мехмед-Гирей Крымский и Сахиб-Гирей Казанский разбили московское войско в сражении под Коломной и пошли прямо на Москву. Великий князь бежал из столицы. Возведенные его отцом крепкие каменные стены спасли город — у татар не было осадных орудий, но они не торопились уходить, разоряя окрестные земли. Василию пришлось заплатить выкуп и подписать грамоту, в которой он признавал себя крымским данником. Лишь после этого победители повернули обратно, уводя сотни тысяч невольников. Горше всего был урон чести: государь «Третьего Рима» признал себя подданным крымского хана, который, в свою очередь, был вассалом турецкого султана!

От международного позора Василия спасла находчивость одного из русских воевод. Этот занятный эпизод заслуживает рассказа.

На обратном пути татары хотели войти в Рязань, но командир гарнизона Иван Симский-Хабар запер ворота. Хан Мехмед-Гирей потребовал покорности: ведь перед ним склонился сам великий князь. Воевода ответил, что не поверит, пока не увидит этот документ собственными глазами. Ему прислали грамоту. Тогда воевода ее разорвал, а по татарам открыл пальбу из пушек. Хану пришлось уйти, у него кончалось продовольствие. Акт постыдной капитуляции так и не увидел света.

Но с этого момента Москве пришлось постоянно держать на южной границе значительные силы и тратиться на строительство крепостей. Раз проложив дорогу к богатой добыче, крымцы будут возвращаться вновь и вновь.

Чтобы обезопасить себя с восточной стороны, Василий создал оборонительный оплот и на казанском направлении: построил на реке Суре большую крепость с сильным гарнизоном. Однако военные походы против волжского ханства были неудачны. Оно осталось для Москвы проблемой.

Осложнения на «татарских фронтах» приводили к распылению ресурсов и мешали Москве вести борьбу с Литвой, где дела тоже шли неважно.

Войны Василия III с Литвой

Продолжая начатые отцом попытки распространить власть Москвы на все православные земли, второй правитель российского государства враждовал с Литвой. В начале правления, в 1506 году, когда умер польско-литовский король Александр, Василий даже предложил себя в великие князья литовские, но это наивное притязание, конечно, было отвергнуто: литовскую аристократию не прельщала судьба «государевых холопов», в условиях польской унии жилось намного привольней.

Тогда Василий стал добиваться своего военными средствами.

Первый удобный повод представился в 1508 году, когда против нового короля Сигизмунда I взбунтовался магнат Михаил Глинский (на чьей племяннице потом женится Василий). Москва немедленно поддержала мятеж, прислала свои войска, но получила отпор, и пришлось уйти ни с чем.

Через четыре года, когда у Сигизмунда I вновь возникли сложности (на сей раз с германскими соседями), Василий III опять этим воспользовался. Он отправил войско под стены Смоленска, чтобы взять этот стратегически важный город, от которого дед великого князя Василий II в 1449 году отказался «на вечные времена». После долгой осады Смоленск, не получив помощи от занятого другими бедами короля, сдался. Но это был единственный успех, которого сумел добиться московский государь.

Уже в следующем 1514 году его армия потерпела сокрушительное поражение в битве под Оршей. После долгих переговоров в 1522 году было подписано перемирие, по которому Смоленск остался за Москвой, но взамен Василий отказывался от притязаний на «всю Русь», то есть обменял журавля в небе на синицу в руках. Грандиозные усилия и траты дали очень скромный результат.

Царский титул

Быть «великим князем» вполне устраивало Ивана III и Василия III, но к тому времени, когда шестнадцатилетний Иван IV взял власть в свои руки, этот титул сильно померк. Главный соперник Сигизмунд I был в первую очередь королем польским, а великим князем литовским лишь во вторую. Титул «короля» в Москве тоже казался недостаточно солидным: у тех же поляков короля избирали, то есть он был монарх не волей Божьей, а волей своих подданных.

Юный честолюбец Иван выбрал титул, соответствовавший идее о создании «третьего Рима», то есть третьей империи (после римской и византийской). Рыхлая Германская империя на Руси считалась ненастоящей, а используемое немцами слово «император» подмоченным. Иван решил: он будет цесарем. Русские произносили это слово как «царь».

В январе 1547 года Иван IV торжественно «венчался на царство», водрузив на голову так называемую «шапку Мономаха». По преданию этот драгоценный головной убор, не похожий на европейские королевские короны, киевскому правителю Владимиру Всеволодовичу в XII веке прислал из Царьграда тесть — базилевс Константин Мономах. Символическое значение этого жеста казалось современникам очевидным: отныне Москва официально становится преемницей византийской империи.

Получилось и в самом деле символично. Как установлено историками, красивая шапка была не византийского, а татарского происхождения.

Ее в знак милости прислал своему московскому вассалу совсем другой император, великий хан Узбек (1313–1341). Так что венец был выбран совершенно правильно: в грядущие века цари будут восстанавливать границы не византийской, а ордынской империи.

Земский собор

Институт «земских соборов», просуществовавший в Московском царстве до конца семнадцатого века, являлся не протопарламентом и даже не совещательным съездом сословных представителей вроде французских Генеральных Штатов или испанских кортесов. Царь не «совещался» с делегатами, а информировал их о больших государственных решениях и в лучшем случае выслушивал их верноподданные петиции. И всё же это был важный, чуть ли не единственный канал «обратной связи» — напрямую от сословий к монарху, минуя его обычное многослойное окружение.

Сведения о самом первом соборе туманны, историки даже спорят, когда в точности он состоялся — в 1549 году или в 1550. Неизвестен и состав участников. Кажется, в их число входили представители местных властей. Программа и ход съезда тоже нигде не зарегистрированы. Скорее всего собравшимся разъясняли правила государственной жизни, изложенные в новом Судебнике, который однако был обнародован на более авторитетном церковном соборе, год спустя. Власть удельных князей этим документом окончательно упразднялась, укреплялось положение дворянства, вводились элементы народного представительства в гражданском судопроизводстве. Дальнейшая эволюция, вернее сказать деградация общественно-государственного устройства в царствование Ивана IV лишила земские соборы какого-либо значения. Однако позднее, в семнадцатом веке, когда возникнет «второе» государство, менее монократичное, чем «первое», соборы будут играть довольно существенную роль.