Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки
В то же время сочинение Пушкина выявило пределы применимости давыдовской теории партизанского действия к Европейской Турции. Сам Давыдов признавал, что казаки уступали тем самым азиатским наездникам, у которых они переняли качества, определявшие их собственное превосходство над европейской легкой кавалерией. Это обстоятельство не составляло проблемы до тех пор, пока русская армия имела дело с европейским агрессором. Однако преимущество России превращалось в недостаток, как только русская армия вступала в противоборство с османами, которые, по признанию Пушкина, сами были весьма способны к ведению малой войны. Он даже приводил слова знаменитого швейцарского военного теоретика на русской службе Генриха Жомини, который утверждал, что «[т]урецкие войска наносят почти такой же вред русским, какой казаки прочим европейцам»[142].
Решить эту проблему, по мнению Пушкина, можно было путем сочетания партизанской войны в стиле Давыдова с народным восстанием. Если османы превосходили русских в малой войне, «причиной сему может служить недостаточное внимание к природным жителям, христианам». Соответственно, надлежало «их самих вооружить и подвинуть к народной войне»[143]. Помимо нарушения османских коммуникаций и уничтожения запасов продовольствия и фуража, русские партизаны «воспламенят мужеством коренных жителей, сих изнуренных невольников военным деспотизмом Оттоманским». Ободренные летучими отрядами, составленными преимущественно из драгун и конных егерей, христиане Европейской Турции «могут в разных краях государства восстать и быть опасны для своих властелинов»[144]. Рассуждения Пушкина, таким образом, демонстрировали, что партизанское действие не ограничивалось оборонительной войной, в которой партизаны нарушали вражеские коммуникации и препятствовали агрессору снабжать свои войска на оккупированной ими территории. В отличие от Давыдова, Пушкин рассматривал партизанское действие как часть наступательной войны, в которой его целью было провоцирование народного восстания в тылу врага.
В то же время, несмотря на различие географического фокуса, у Давыдова и Пушкина было несколько общих допущений, определявших раннюю теоретизацию роли народа в войне. Для них, как и для других военных авторов Александровской и Николаевской эпох, партизанское действие и «народная война» представляли собой два различных, хотя и взаимосвязанных типа войны. Партизанами становились регулярные и нерегулярные солдаты, ведущие «малую войну» в тылу вражеской армии под командованием офицеров, назначенных из регулярных частей. Напротив, «народная война» была, по сути, народным восстанием против агрессора или оккупанта, в ходе которого сами жители брались за оружие под действием религиозных или патриотических чувств. И хотя Пушкин предлагал использовать партизанские отряды для провоцирования народного восстания в тылу османской армии, большинство русских военных постнаполеоновской эпохи не были готовы последовать за ним по этому пути.
Русская армия и Османская империя в период Греческого восстания 1820‑х годов
Контрреволюционные настроения Александра I не позволили ему объявить войну государю, которому бросили вызов греческие революционеры, несмотря на то что государь этот был османским султаном, а революционеры – православными единоверцами. Однако отчаянная борьба греческих повстанцев на протяжении 1820‑х годов занимала русских военных, которые, несмотря ни на что, полагали новую войну с Турцией неизбежной. Семь лет, разделявших начало Греческого восстания и объявление войны Николаем I в апреле 1828 года, впервые предоставили российскому командованию стимул и возможность подготовить план будущей кампании[145]. В ходе этой подготовки они пересмотрели опыт предыдущих русско-турецких войн и попытались систематизировать свои сведения о Европейской Турции.
В частности, Генеральный штаб извлек из своих архивов и опубликовал военно-топографические описания дорог в Европейской Турции, основанные на данных, собранных полковником Федором Леном, участвовавшим в чрезвычайном посольстве М. И. Кутузова в Константинополь в 1793–1794 годах[146]. Эти публикации еще не содержали систематической статистики населения Дунайской Болгарии и Румелии. Не было в них и точных данных о количестве христианских и мусульманских жителей в городах и селениях, располагавшихся вдоль описываемых дорог. Полковника Лена, очевидно, больше интересовали физические характеристики дорог и местности, через которые они проходили, ширина и глубина рек, а также состояние османских крепостей. Местное население фигурировало в его обозрении в той степени, в какой его плотность или скудность определяла обилие или скудность провизии и фуража, на которые русская армия могла рассчитывать. В то же время Лен называл отдельные деревни вдоль двух дорог, которые он описал, «греческими», «болгарскими», «турецкими» или «татарскими». Он также указывал количество домов в некоторых селениях. Только однажды он упомянул о 30 000–50 000 «трудолюбивых… Булгарских христиан, преданных России», проживавших между Айдосом и Бургасом, и заметил, что десятитысячный русский корпус «достаточен бы был возмутить всех сих жителей противу турок, их угнетающих»[147]. В целом данные, содержавшиеся в этих военно-топографических описаниях, были явно неполными и по крайней мере частично устарели за три десятилетия, прошедшие со времени кутузовского посольства[148].
Одновременно начальник штаба 2‑й армии П. Д. Киселев курировал усилия нескольких своих подчиненных по сбору и анализу архивных материалов о прошлых русско-турецких войнах с целью выработки наилучшей стратегии. Уже в 1819 году Киселев составил записку, в которой отмечал, что, несмотря на частые войны с Османской империей, территории Европейской Турции оставались малоизвестными и что отсутствие надежных сведений затрудняло продвижение русской армии в ходе войны 1806–1812 годов[149]. Чтобы восполнить этот недостаток, Киселев предлагал отправить офицера-квартирмейстера греческого или молдавского происхождения с торговыми караванами, отправлявшимися из Ясс и Бухареста в Константинополь. Он также предлагал включить в состав русской
Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги
