Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

что тогда пострадал не только его отец, но и многие другие купцы, как венецианцы, так и генуэзцы, находившиеся в городе. Молин восклицает перед судьями, что никто в мире не мог тогда помочь и противостоять столь "проклятой и ужасной сеньории". Сам же он избежал разорения якобы только потому, что в тот момент находился в Каире. Однако заметим, что в Дамаске находился его зять и компаньон, которого никак не задела "проклятая" сеньория. Никак не пострадал дом Молина и его товары. Возвратившись в Дамаск, Леон де Молин сохранил все свои прежние позиции, продолжал жить и вести торговлю в городе. Он не потерпел никакого ущерба, как его соотечественники и несчастный компаньон Андреа Бернардин. Молин свободно ездил из Дамаска в Каир и Венецию и вел прежнюю, спокойную жизнь. На первый взгляд такое развитие событий кажется очень странным.

Чтобы понять объяснения Леона де Молина и причину конфискации товаров у европейских купцов в Дамаске, необходимо принять во внимание политику султана Египта в отношении европейских предпринимателей в первой половине XV в. При султанах Барсбее (1422–1438) и Джакмаке (1438–1453) не раз раздавались угрозы против венецианцев, генуэзцев и других торговых наций. Их не раз арестовывали в Дамаске, Александрии, Дамьетте, Бейруте и других городах султана, а товары конфисковывались властями Египта[1597]. Причиной жесткого отношения к ним мамлюков могли послужить и действия каталонских пиратов против египтян, за которые однако приходилось расплачиваться ни в чем в данном случае неповинным европейским купцам. Так, в 1458 г. генуэзские купцы Фамагусты обвиняют капитана города и его чиновников в потворстве каталонским пиратам, бороздившим прибрежные воды Сирии, и указывают, что именно из-за них были арестованы граждане республики и конфискованы их товары в Бейруте и Дамаске[1598]. Протесты правительств итальянских морских республик и их указания на то, что султан и его чиновники нарушают условия мирных договоров и поступают незаконно, были, как правило, малоэффективны[1599]. Иногда ограничивалось и право передвижения европейских купцов по территории султана. Для венецианцев, например, срок беспрепятственного пребывания в Египте составлял 4–6 месяцев, хотя, казалось бы, они получили полную свободу торговли и передвижения по территории султана по договору между Венецией и Каиром 1415 г., подтвержденного также в 1422 г.[1600] Так, в 1424 г. консул Венеции в Александрии протестует против ареста венецианцев и конфискации их товаров, последовавших после нападения генуэзцев на порт Дамьетты[1601]. В 1443 г. султан угрожает конфисковать все товары венецианских купцов, если они не заплатят некие долги[1602]. Подобные же угрозы в отношении венецианских купцов раздаются в Дамаске в 1434, 1436, 1440 гг.[1603], т. е. как раз в то самое время, когда в городе пострадал Андреа Бернардин и многие другие европейские предприниматели. В том же 1443 г. имел место конфликт между Родосом и Египтом. Султан направил против иоаннитов флот, который по пути к Родосу нанес значительный ущерб генуэзской Фамагусте в живой силе и технике, поставив город на грань финансового краха[1604]. Следовательно, в конце 1430-х начале 1440-х гг. угрозы султана Египта в адрес европейских купцов не ограничились только словами и были приведены в исполнение.

Основной причиной разногласий между европейскими купцами и правительством Египта была торговля специями, прежде всего перцем. Султан монополизировал данную сферу торговли: все иностранные купцы должны были покупать специи только у правительства Египта[1605]. Так, в 1424 г. султан отправил в Дамаск своих агентов с приказом скупить в городе все имеющиеся специи. Было строго запрещено кому бы то ни было покупать или продавать специи до тех пор пока уполномоченные султана не завершат свою работу. Тщетно протестует против этой меры и требует свободы торговли специями консул Венеции в Александрии Марко Морозини[1606]. В 1428 г. султан обязал всех европейских купцов: венецианцев, генуэзцев, флорентийцев, провансальцев, — с одной стороны, только ему продавать все их товары по очень низкой цене (⅕ их стоимости), с другой — вынуждал их только у него покупать перец по явно завышенной цене (120 динаров за корзину перца, в то время как ее рыночная стоимость была 80 динаров)[1607]. Арабские авторы говорят, что венецианцы отказались тогда подчиниться приказам султана и покинули Александрию, увезя с собой все свои товары[1608]. Однако уже в следующем 1429 г. они вновь были вынуждены покупать специи у султана Египта[1609], поскольку альтернативы у них не было. В 1434 г. венецианцев вынудили купить перец у султана в Дамаске. Когда они пришли в город, им не позволили его покинуть до тех пор, пока они не приобретут перец у султана Египта. Когда же они попытались протестовать, султан пригрозил изгнать всех граждан республики из своих владений. В тот год венецианцы потерпели ущерб в Сирии и Египте на 235 тысяч дукатов[1610]. Все нарушения монополии султана на торговлю специями строго наказывались. Основной мерой наказания как раз и была конфискация имущества иностранных купцов. Вполне вероятно, что именно нарушение монополии на торговлю специями, а также отчасти злоупотребление со стороны властей Дамаска и послужили причиной конфискации имущества генуэзских и венецианских купцов в 1439–1440 гг., среди которых оказался и Андреа Бернардин.

В приведенном нами выше в качестве примера случае ярко отражаются две стороны венецианской коммерции на Востоке: с одной стороны, очевидно проявляются все трудности, риск, опасности, крушение всех надежд и иллюзий на богатство, с которыми сталкивались одни предприниматели, с другой — мы видим удачу, стабильность и богатство Леона де Молина, явно обязанного своим счастьем и спокойствием прямым и надежным личным связям с правителем Дамаска. Пример Леона де Молина показывает, что отдельные граждане Венеции весьма удачно устанавливали личные контакты с местными мусульманскими правителями, что позволяло им свободно и беспрепятственно вести торговлю в их землях, несмотря на достаточно сложные официальные отношения между их республикой и Египтом.

Дипломатический опыт Венеции, способность ее граждан договариваться с местными правителями, способность находить компромиссы и демонстрировать свою лояльность и пользу предопределили жизнеспособность и эффективность венецианских факторий, разбросанных по всему Востоку.

Венецианская фактория в Дамаске пережила мамлюков, прекрасно развивалась и после османского завоевания города. В 1588 г. венецианские купцы, путешественники, паломники Пьетро Квирини, Бернардин Корнаретто и Бернардин Коле прекрасно себя чувствовали в городе. Их, как и прежде, встречали соотечественники, которые принимали их в своих домах, одновременно выступая проводниками и переводчиками. Тогда же процветала венецианская фактория и в Алеппо[1611]. В 1588 г. в Дамаске венецианец Пьетро Квирини и его спутники останавливались в доме некоего Бернардо Равачоло, названного в тексте агентом венецианских купцов. Он