История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев

Примечательной особенностью советского строительства начального периода было активное творчество трудящихся. Большинство участников установления советской власти на местах не сомневалось в возможности достижения социалистических идеалов и стремилось немедленно приступить к их осуществлению. В то время уездные и волостные советы избирались вполне демократично, часто меняли свой состав и строили свою деятельность на основе свободного обмена мнениями и поэтому пользовались огромным авторитетом у рабочих и крестьян. Они стали реальной властью на местах. Олонецкий губернский, уездные и волостные исполкомы разрабатывали свои инструкции, положения, наказы о постановке работы советского аппарата. В них предусматривались права и обязанности новых органов власти, ответственность работников за порученное дело. Трудящимся рекомендовалось выдвигать в советы честных, справедливых и разбирающихся в жизненных ситуациях граждан, хорошо знакомых с хозяйством и сельским бытом, а в случае, если они не оправдывали оказанного доверия, их можно было досрочно отзывать по желанию избирателей.

Понятно, что революционная перестройка вызвала неоднозначную реакцию населения: одни верили в светлое будущее и идеи, распространяемые социалистами, а другие не могли примириться с утратой прежних ценностей. Оказалось, что не все граждане хотели бежать в «коммунию». К тому же в большом и сложном деле советского строительства выявилось много ошибок. Сплошь и рядом лозунг «Вся власть советам» понимался в смысле независимости местной власти от центральной. Немало работников считало, что местные советы могут по своему усмотрению исполнять или не исполнять те или иные распоряжения центра. По мере осуществления власти рабочие и крестьяне во всем объеме ощутили отсутствие у них опыта управления, нехватку образования и культуры. Нередко для решения того или иного вопроса применялись принуждение и даже репрессии. Особое усердие местные советы проявляли при раскладке и сборе налогов. Сбор старых поземельных налогов (государственного и земского) не мог удовлетворить возросшие нужды новой власти. В первой половине 1918 г. в Олонецкой губернии удалось собрать поземельного налога с надельных земель и выкупных платежей всего около 20 тыс. руб. Налог с частновладельческих, удельных и учрежденческих земель дал 7,6 тыс. руб. Земские сборы не превышали 50% к окладу и выражались в сумме 645 тыс. руб.

Центральная власть поощряла местные советы преодолевать хозяйственные и продовольственные трудности своими силами, предоставив им широкие налоговые права. Тем самым создавалась почва для применения реквизиций и контрибуций. Уже 22 февраля 1918 г. Олонецкий губисполком ввел чрезвычайный 9-миллионный налог, который взимался с лиц, имевших капиталы или недвижимое имущество стоимостью более 7,2 тыс. руб. Вслед за губисполкомом и уездные исполкомы произвольно назначали суммы налога и с пристрастием добивались их взыскания. Губернский комиссар финансов К. В. Алмазов 28 июня докладывал наркому внутренних дел: «С начала текущего года крестьяне многих волостей Олонецкой губернии стали самочинно облагать всевозможными и непосильными сборами лесопромышленников, заготавливающих материалы в их пределах». Пришлось послать на места специальную инструкцию по применению чрезвычайного единовременного подоходно-имущественного налога, которая запрещала облагать налогом малоимущих граждан, кооперативы и трудовые артели всех видов.

Кемский уездный исполком 22 марта 1918 г. обложил единовременным налогом в сумме 190 тыс. руб. состоятельных граждан Кеми и потребовал от них внести деньги в недельный срок. 27 марта уездный исполком предложил так же поступать волостным советам, считая, что «они как власть на местах имеют полное право производить реквизиции, уведомляя об этом уездный совет». Разумеется, такие действия советов вызвали недовольство населения. Однако уездный исполком посчитал это недовольство провокацией и дал указание: «Всех распускающих неверные провокационные слухи, всех агитирующих против советской власти, всех не подчиняющихся распоряжениям и приказам уездного совета и всех созывающих собрания с контрреволюционными намерениями — арестовывать и привлекать к ответственности в революционном трибунале». В тот же день уездная земская управа, противившаяся решению исполкома, была упразднена, а заместителю председателя уездного исполкома Каменеву поручено добиваться осуществления полного сбора налога с богачей. 3 мая Кемский совет решил собрать с имущих граждан Кеми еще 550 тыс. руб.

Подобные меры применялись практически повсеместно. Таким путем уездные и волостные советы изыскивали необходимые средства для выплаты заработной платы служащим, учителям, медицинскому персоналу, а также для налаживания работы школ, больниц, приютов и предприятий, брошенных их владельцами. Насилие и произвол в отношении предпринимателей, судовладельцев, купцов и состоятельных крестьян вызывали законное недовольство и сопротивление.

Противостояние различных сил, вовлеченных в революционное переустройство, с каждым днем усиливалось и принимало иногда острые формы, что безусловно отражалось и на работе советов. В уездах развернулась борьба между представителями различных социалистических партий. Серьезные вопросы местной жизни бесконечно дебатировались на заседаниях советов и исполкомов, в различных комиссиях и фракциях и не находили подчас приемлемого решения, поскольку большевики, левые эсеры и меньшевики не могли договориться и обвиняли друг друга в саботаже. Особенно острые конфликты возникали по продовольственному, лесному и земельному вопросам, по которым большевики и левые эсеры занимали разные позиции.

Председатель Олонецкого губсовнархоза Т. Я. Анисимов вспоминал, что сосредоточение хозяйственного руководства в руках этого органа происходило с огромными трудностями. Раньше этими вопросами ведали земства, городские думы, кооперативы, отдельные предприниматели и торговцы, а теперь приходилось все решать в отделах губсовнархоза. Анисимов не без горечи говорил, что «по любому, даже второстепенному, вопросу текущей работы развертывались бурные прения, на принятие пленумом предложений фракции большевиков уходило много времени и усилий, большое напряжение требовалось для проведения принятых решений в жизнь».

Скрытый саботаж иногда выливался в выступления против советской власти. Так, в Сорокской волости Кемского уезда на почве взыскания налога возник острый конфликт между крестьянами и рабочими лесозаводов. Зажиточным крестьянам удалось добиться на сельских сходах решения о создании в Сороке самостоятельного совета крестьянских депутатов, где они получили большинство. Вновь созданный совет распределил налог на всех жителей волости поровну. Общее собрание рабочих сорокских лесозаводов 27 мая потребовало распустить волостной совет крестьянских депутатов «ввиду того, что заправилами засела местная буржуазия». Учитывая мнение большинства населения волости, Кемский уездный исполком 31 мая постановил: «Ввиду полной бесплодности установить советскую власть в с. Сороке при непосредственном участии крестьянского населения Сорокской волости предоставить рабочим заводов Беляева с участием крестьян беднейших сел Сорокской волости взять дело организации районного совета в свои руки на началах, отвечающих только интересам пролетариата и трудового крестьянства, причем вновь организованный при участии буржуазии волостной совет распустить». В Сороке был восстановлен единый совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, в исполком которого вошли рабочие И. П. Фирсов и П. Ф. Волосатый, крестьяне И. М. Морозов и П. И. Аникеев, а также учитель Д. О. Калганов.

В Олонце 11 июня 1918 г. произошла вспышка недовольства крестьян сбором чрезвычайного налога. Собранные со всего уезда в Олонец налогоплательщики захватили склад с оружием, разгромили левоэсеровский уездный совет