История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
Хозяйственная жизнь республики регулировалась Карельской конторой Госбанка, а также Карелкомбанком и Карсельхозбанком. Важнейшим направлением финансовой политики Карельского правительства стало формирование бездефицитного бюджета. Поскольку в бюджет республики шли почти все государственные доходы, извлекаемые на ее территории, задачу правительства Э. Гюллинг видел в том, чтобы «строить планы, хотя и рассчитывая на поддержку Союза, но строить их на основе тех средств, которые Карелия сама сумела до сих пор и сумеет в дальнейшем извлекать из своего народного хозяйства». В 1922 г. был составлен первый бюджет Карелии. К 1 июля стало ясно, что он провалился, поскольку не удалось получить намеченных доходов. Поэтому пришлось сокращать хозяйственные расходы, уменьшать зарплату совслужащих. Неурожай 1923 г., высокий уровень инфляции, незавершенность денежной реформы негативно сказались на бюджете 1923/24 г., который также был исполнен с дефицитом. Но уже в 1924/1925 бюджетном году, по данным правительства, доходы (7 031 500 руб.) несколько превысили расходы (6 560 700 руб.).
С финансовой точки зрения достаточно успешным для республики оказался 1925/26 хозяйственный год. В лесной промышленности были использованы недорубы прошлых лет, введена система торгов при продаже леса, погашена задолженность по внесению попенной платы. Кроме того, вновь возросли косвенные налоги. В итоге доходы Карелии увеличились на 70%. В середине 1920-х гг. Карелия, помимо финансирования своего хозяйства, уже участвовала в общегосударственных расходах, внося ежегодно в бюджет РСФСР 850 тыс. руб., и смогла рассчитаться за полученные из центра хлебные и денежные ссуды.
В середине 1920-х гг. более четверти доходов в бюджете Карелии составляли налоговые поступления, а в конце 1920-х гг. их удельный вес в бюджете республики повысился до 37-42%. При этом росла прежде всего доля косвенных налогов. В 1924/25 г. они составляли примерно треть, а в 1927/28 г. уже более половины всех налоговых поступлений. Главную роль среди косвенных налогов играли акцизы на табачные изделия, сахар, водку (ее продажа была разрешена в 1924 г.). О росте душевого потребления важнейших подакцизных товаров в годы нэпа свидетельствуют следующие данные. Если в 1924/25 г. на душу населения в Карелии продавалось 1,4 бутылки хлебного вина, то в 1927/28 г. — 9,2 бутылки, сахаропродуктов соответственно 3,7 и 12,5 кг, табачных изделий — 102 и 261 штука.
В 1921 г. размер продналога незначительно уступал в количественном отношении разверстке. В 1922 г. в Карелии был неурожай озимых хлебов, что сказалось на собираемости налога. Поступление продналога довольно успешно шло в Олонецком и Петрозаводском уездах, а в Повенецком уезде в октябре 1922 г. было собрано лишь 12% налога. На второй областной партконференции делегат Кондратьев (Повенецкий уком) жаловался: «Налоги на крестьян сыпятся как из рога изобилия». Продналог в Повенецком районе считают из расчета 30 пудов с десятины, вместе с помольным сбором это составляет 52 тыс. пудов: «Это слишком много. Это ошибка центра. Крестьяне сознают, что платить продналог надо, но столько уплатить они не в силах. Это вызывает некоторое недовольство».
В 1922 г. продналог был заменен единым натуральным налогом, которым облагалась не только сельскохозяйственная продукция, но и скот в крестьянском хозяйстве. В середине 1920-х гг. ставки налога снизились, он стал взиматься в денежной форме. Недоимки по сельхозналогу были незначительны и не превышали 3% собираемых сумм. В среднем на одно крестьянское хозяйство в Карелии сельхозналог составлял в 1924/25 г. 8 руб. 95 коп., а к 1928/29 г. он увеличился до 12 руб. 46 коп. Тяжесть налога сильно зависела от того, к какой социальной группе принадлежало хозяйство. В конце нэпа бедняцкие хозяйства в Карелии платили 1 руб. 20 коп, а кулацкие — 125 руб. 20 коп. Не имевшие рабочего скота крестьяне платили налог в 3-4 раза меньше, чем те, кто владел лошадью. Государство устанавливало максимальные налоговые льготы маломощным хозяйствам и тем самым заручалось политической поддержкой бедняцких слоев деревни, видевших в советской власти своего защитника.
Основное налоговое бремя легло на зажиточные слои деревни. Чрезмерный налоговый пресс сдерживал накопление капитала в крепких хозяйствах, не давал в полную меру развернуться предпринимательству. «Налог из года в год повышается, становится тяжелым, — жаловались олонецкие крестьяне. — При таком положении не только не укрепишь свое хозяйство, но и удержать его будет трудно». С досады у крестьян вырывалось: «Хорошо только лентяям». Конечно, большинство крестьян, перебивавшихся в нужде, лентяями не были, наоборот, трудились, не покладая рук, чтобы прокормить себя и малых детей. Но правда и то, что весьма относительное благополучие крепких хозяев основывалось на многолетней работе в поте лица, на собственной предприимчивости и хозяйской сметке. Получалось, что государство душило налогами тех, за счет кого, в первую очередь, кормились города и армия.
Доля неналоговых доходов в бюджете имела тенденцию к снижению. Среди них львиная доля приходилась на лесные доходы. В 1924/25 хозяйственном году неналоговые поступления в бюджет составили 75,4% всех сборов, из них 73,2% дали лесные доходы. Доходы от других отраслей промышленности занимали в нэповском бюджете скромное место. Только 12% доходов лесной промышленности возвращалось лесному ведомству, остальные средства направлялись на финансирование других отраслей хозяйства. На развитие промышленности республики было ассигновано в 1924/25 г. 1155,6 тыс. руб., а в следующем хозяйственном году уже 3957,5 тыс. руб. Финансовое положение Карелии в значительной степени определялось уровнем доходов лесной промышленности. Во второй половине 1920-х гг. они стали сокращаться, и это сразу же отразилось на республиканском бюджете.
В 1926/27 г. вследствие падения доходов лесной промышленности карельский бюджет оказался под угрозой миллионного дефицита, и лишь перенесение части платежей
