«Великая Германия». Формирование немецкой национальной идеи накануне Первой мировой войны - Константин Николаевич Цимбаев

Этому способствовала поразительная осведомленность Шимана в тайнах европейской политики. С начала 1890-х годов у него появилось множество знакомых, занимавших высокие посты в Министерстве иностранных дел, Военной академии, Генеральном штабе. Его безупречная патриотическая репутация и отличное знание русского языка открывали доступ к информации, поступавшей по секретным каналам. В середине 1890-х годов Шиман сблизился с бароном Фрицем фон Гольштейном, «серым кардиналом» германской внешней политики, фактически главой Министерства иностранных дел. Близкие отношения сложились у Шимана со всеми тремя канцлерами Германии после Бисмарка – Каприви, Гогенлоэ и Бюловым. Наконец, его почтил дружбой и сам кайзер Вильгельм II, с которым Шимана связывали узы личной симпатии, общность геополитических представлений и пристрастие к истории. Они и познакомились, как вспоминал впоследствии Шиман, на почве общих интересов: «Он (Вильгельм II. – К. Ц.) узнал от великого герцога Баденского, что я работаю над историей России в период царствования Николая I, первый том которой был издан, и знал, что я являюсь автором издающихся в “Kreuzzeitung” статей о внешней политике. И то и другое его интересовало. В июне (1904 г. – К. Ц.) я получил поэтому приглашение к императорскому ужину»[136]. Так началась почти 17-летняя дружба, прервавшаяся только со смертью Шимана. Кайзер регулярно встречался с берлинским профессором, обсуждал с ним внешнеполитическую ситуацию, воспринимал его оценки, особенно если речь шла о «русской опасности». Шиман иногда сопровождал его в зарубежных поездках, в частности в 1905 г. в Танжер, когда разразился Первый марокканский кризис.

Книга, о которой вспоминает Шиман, вышла в 1904 г. под названием «Александр I и итоги его жизненного пути». Это был первый том задуманного им исследования «История России в период правления Николая I». Всего вышло четыре тома. Второй охватывал период от смерти Александра I до польской революции 1830 г., третий – десятилетие до 1840 г., причем основное внимание уделялось борьбе русского правительства с «непокорной Польшей» и противостоянию с Францией и Англией (противостоянию России, но, поскольку этот том вышел в 1913 г., тема была весьма актуальной и для Германии); наконец, четвертый, наименьший по объему, но наибольший по хронологическим рамкам был опубликован в 1919 г. под заглавием «Император Николай от расцвета своей власти до падения в Крымской войне. 1840–1855». Исследование эпохи Николая I – главный научный труд Шимана, итог многолетней работы в области истории[137].

В 1901 г. профессор Шиман основал в Берлинском университете семинар по восточноевропейской истории, первый семинар такого рода в Германии и в Западной Европе. Это произошло после долгой и сложной борьбы с университетскими властями. Именно благодаря Шиману в западноевропейской исторической науке началось серьезное исследование проблем России и Восточной Европы, научную и политическую значимость которых он вполне понимал. Правда, для самого ученого Восточная Европа – это прежде всего Прибалтика[138].

После более чем 30 лет занятий русским прошлым и настоящим Шиман в сентябре-октябре 1904 г. предпринял первое путешествие собственно по России. Вояж по маршруту Одесса – Киев – Москва – Нижний Новгород – Петербург укрепил его в неприятии русской жизни, но немного дал как профессиональному историку. Этот пробел он восполнил осенью 1908 г., когда его главной целью была работа в русских архивах, что было не так просто для иностранного подданного. На помощь Шиману пришел император Николай II. Шиман получил аудиенцию у царя, которая затянулась надолго, доставив немало удовольствия обоим собеседникам. Она проходила, как писал Шиман жене, «в очень оживленной исторической беседе, которая большей частью затрагивала историю Николая (Первого) и при этом тотчас принимала совершенно раскованный тон»[139]. В результате Шиману было позволено работать в архивах, среди прочих дел он мог ознакомиться с бумагами III Отделения.

В Петербурге Шиман был представлен известному историку великому князю Николаю Михайловичу, председателю Совета министров П.А. Столыпину, министру иностранных дел А.П. Извольскому, наместнику на Кавказе И.И. Воронцову-Дашкову. Шиман вел себя исключительно как частное лицо, но его воспринимали как «глаза и уши кайзера». Безупречна была и его репутация монархиста.

Общий итог петербургских бесед – твердая уверенность Шимана в опасной слабости России и в том, что она близка к распаду. Петербургские собеседники были бы немало удивлены, узнав, что еще в апреле 1906 г. под впечатлением событий русской революции Шиман записал в дневнике, что целью германской политики должно стать «возвращение балтийских провинций». При этом он пояснил: «Это действительно первостепенная цель, достижимая, однако, при условии возникновения республиканской России с ее агрессивными тенденциями»[140].

В начале войны Шиман должен был уйти из «Kreuzzeitung», ибо был лишен возможности высказывать на страницах газеты свои проанглийские симпатии. Но его статьи с прежней регулярностью появлялись в других немецких газетах и журналах консервативно-националистического направления.

Войну с Англией он считал ошибкой, смысл происходивших событий видел в сокрушении России, в борьбе с «русской опасностью». В годы войны застарелая ненависть к России приняла у Шимана крайне агрессивные формы. В статьях и памфлетных брошюрах он, солидаризируясь с крайне левыми, предсказывал, что Россия идет к революции, следствием которой станет рост русской угрозы европейским народам. В 1916 г., в разгар немецкого наступления на Восточном фронте, он писал: «Россия – вот опасность, которая остается и с которой со всей очевидностью придется считаться следующим поколениям, если мы не освободим их от этой опасности. Россия велика и тем опасна для Европы, которая сегодня находится на русской стороне и выступает против нас, против Германии»[141].

В феврале 1917 г. Шиман всем своим авторитетом обрушился на тех «знатоков» России, кто не может понять, что «опаснейшего и злейшего врага Германской империи и вообще всего германства следует искать в русском народе, как о том уже пятьдесят лет справедливо говорят балтийские немцы»[142].

Нет оснований говорить о прозорливости Шимана – русскую революцию предсказывали многие, равно как многие желали распада России. Скорее, следует подчеркнуть поразительную односторонность публициста и ученого, его прямолинейный консерватизм и балтийскую одержимость, что мешали ему объективно воспринимать и оценивать ход событий. Шиман слеп, когда он пишет о силе Германской империи и о единении немцев вокруг кайзера. Его социальные представления были примитивны, ибо он весь – в сфере политики. Неудивительно, что десятилетиями решая остзейский вопрос, он не обращал ни малейшего внимания на коренное население Прибалтики, что, впрочем, характерно для остзейских немцев.

Взгляды Шимана не менялись с возрастом, но к 70 годам он устал. 1 октября 1916 г. он был освобожден от служебных обязанностей по собственному желанию. Однако вскоре