Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии - Борис Николаевич Комиссаров

О колониальном характере испано-американской экономики первой половины XVI в. свидетельствовало то огромное внимание и конкистадоров, и короны, которое они проявляли к добыче драгоценных металлов. В 30–40-е годы XVI в. был создан целый ряд шахт в Мексике и Перу. При этом способы добычи были весьма отсталыми. Сначала металл брался лишь с поверхности, затем стали проникать под землю, практически без техники. Плавили металл в оставшихся еще с доколумбовых времен печах (в Перу они назывались wairas). Только в 1556 г. в Мексике был изобретен новый метод амальгамации. При этом ртуть сначала привозили из Испании, и только с открытием Гуанкавелики (Huancavelicia) этот компонент стали получать на месте. Сначала шахты эксплуатировались бесконтрольно, потом их объявили собственностью короля.[120]

Развитие ремесла в XVI в. шло по двум направлениям: с одной стороны, развивался традиционный индейский ремесленный промысел; с другой — появились испанские ремесленники и новые для Америки технологии, традиции.

Индейское ремесленное производство в регионе высоких цивилизаций продолжало существовать в общинах, а через них — в энкомьендах. Первоначально энкомендеро собирали женщин-мастериц в специальное помещение в своем поместье. В 1549 г. это было запрещено, что не помешало дальнейшему развитию обрахе (мастерских). Тем более, что запрет не был длительным, ибо в Перу, например, производились уникальные вещи — пончо. Более того, в течение 1552–1558 гг. был запрещен экспорт испанских тканей в Америку, что способствовало, по крайней мере в Перу, развитию обрахе, которые, с одной стороны, были похожи на раннюю мануфактуру, с другой — напоминали инкские «монастыри» аклакуна.[121] Одновременно в колониях в XVI в. получило развитие и ремесло-европейского образца. С появлением постоянных поселений с сугубо испанскими жителями там появлялись различного рода ремесленники. Например, в Лиме в момент основания города было 34 портных, 2 плотника, 2 ткача-шелкопрядильщика, 1 чулочник, 17 сапожников и т. д. Это были испанцы, которые пока работали в Индивидуальном порядке, что даже поощрялось короной.[122]

В эпоху Конкисты цеха возникали стихийно, и лишь затем их создание стало регламентироваться. Так, в Новой Испании (Мексика) уже в 1524 г. возник цех (gremio) кузнецов (herreros), в 1542 г. — ткачей-шелкопрядильщиков, в 1548 г. — скамеечников (maestro de banquillo), 1557 г. — позолотчиков и художников (doradores у pintores) и т. д.[123] В конце XVI в. в Новой Испании было 153 цеха.[124] В Перу цеховая система стала развиваться несколько позднее. Ее расцвет пришелся на XVII в.[125]

Соотношение индейского и испанского ремесленного производства определить довольно сложно. Но, по-видимому, их развитие первоначально шло параллельно, причем испанское производство было штучным, а индейское уже в XVI в. было поставлено на поток. Но, видимо, не для торговли, а для удовлетворения нужды в предметах первой необходимости в энкомьенде.

Колониальная торговля начиналась с того, что рассматривалась как частное дело королей и Колумба. Затем была объявлена королевская монополия на нее. Право торговли с Индиями получали при наличии специального разрешения все подданные кастильской короны. До 1573 г. формально имели право торговать с Америкой 9 портов (в том числе Корунья, Бильбао, Сан-Себастьян, Малага), а с 1573 г. — только Севилья и Кадис. С 1543 г. торговые суда стали отправляться в Индии с конвоем (за что платили спецналог — averias). С 1561 г. конвой стал обязателен для всех судов, т. е. начали формироваться флотилии.[126] С 1506 по 1515 г. в среднем в год в Индии отправлялось 28 судов; в Испанию — 22; в 1536–1545 г. — соответственно 68 и 51; 1546–1555 — 70–78 и 59; с 1576 по 1579 г. — 63 и 47.[127]

Так или иначе контрабандная торговля в XVI в. еще не получила большого развития, пока существовавший объем торговли удовлетворял и метрополию, и колонии. Торговля в XVI в. была направлена лишь на удовлетворение интересов фиска. Из колоний вывозили лишь драгоценные металлы.

В системе торговли с колониями в эпоху Конкисты было очень велико генуэзское влияние. Торговые договоры (de comision) именно генуэзских типов заключались с первооткрывателями и конкистадорами. Договор Колумб — корона — это договор типа «commenda», когда предприниматель доверяет товар купцу-путешественнику или моряку (а затем делит с ним прибыль). Договор Веласкес — Кортес — типа «sócieta maris» — когда компаньон-путешественник не только услугами, но и капиталом принимает участие в предприятии. Вообще генуэзцы (торговцы, банкиры, финансисты Севильи) приняли самое активное участие в первом натиске торгового капитала, но торгового капитала эпохи первоначального накопления, когда он еще подчиняет себе производственный, т. е. диктует, что добывать, что выращивать; он же диктует цены, а не наоборот. «Casa de contratación» («Торговый дом») (1503 г.) также генуэзского образца, но испанское в нем — сильная централизация, а вернее монополизация торговли.[128]

Внутренняя торговля в Испанской Америке в первой половине XVI в. сводилась к меновой. Рынка товаров не существовало. Имело место их распределение. Цены на товары формировались искусственно. Торговлю осуществляли мелкие торговцы типа коробейников.

Поступления в королевскую казну (Hacienda publica colonial) состояли из «кинто» (сокровища инков и астеков, майя и др., потом от добычи драгоценных металлов); трибуто с индейцев его сначала собирали энкомендеро, затем в Перу с 1569 г. — коррехидоры. Они же следили за таксацией платежей и за общинной кассой — Caja de Comunidad, из которой платились недоимки, так как подать выплачивалась всей общиной. В 1569–1580 гг. в Перу было собрано в качестве трибуто 1 млн 384 тыс. 228 песо, которые были истрачены следующим образом: на содержание энкомендеро — 859 тыс. 540 песо (т. е. более 50%); остальные — церковникам и коррехидору (более 30%); лишь 4% шло в казну вице-короля для использования на «общественные нужды». В этот период трибуто в Перу составляло 8 песо с человека. Возможности для злоупотреблений были огромные, так как все было в руках коррехидора.

Другие доходы казны складывались из продажи должностей и титулов (во второй половине XVI в.); averias — налог на защиту от пиратов. Он составлял половину стоимости товара (введен во второй половине XVI в.); Алькабала с 1591 г. достигала 2% стоимости товара при выходе из порта и 5% — при входе в порт; пустующие энкомьенды и коррехимьенто платили вместо трибуто — arcas fiscales (по существу тоже трибуто). Доход казне давали монополии на соль, вино, ртуть (azogue), карты; за ввоз негров-рабов платили 2 песо с головы, церковная десятина делилась между королем и церковью. Платились и местные налоги (за коров и мелкий рогатый скот — sisa; mojonazgo — с торговцев за ввоз продукции в город и т. д.).[129]

И