Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

столько для того, чтобы вернуть Святую Землю, сколько для того, чтобы защитить собственную территорию. Король в данной случае казался кипрским баронам недостаточно активным, требовавших принятия более решительных и срочных мер. Это, наверное, было главной причиной совершенного ими политического переворота 1306 г. и отстранения Генриха II от власти. После потери латинянами сирийских земель и падения Акры Амори вместе с другими беженцами ретировался на Кипр и здесь возглавил партию кипрской знати, недовольной политикой Генриха II. Эта партия была поддержана тамплиерами, Генуей и Арменией. В 1306 г. недовольным удалось сместить с трона законного монарха и провозгласить Амори ректором и правителем Кипра ("rector et gubernator Cypri"). Не исключено, что на сторону Амори тайно склонялась и Римская курия. В ватиканском архиве сохранилась копия грамоты об избрании кипрскими баронами Амори Лузиньяна, принца Тирского, регентом королевства Кипр от 1307 г.[187] Это значит, что папа был поставлен в известность о смене власти на Кипре и принял ее. Мы не видим никакой выраженной отрицательной реакции с стороны папы — верховного сюзерена, третейского судьи, гаранта закона и стабильности в королевстве крестоносцев, как того следовало бы ожидать. Генриха II, в свою очередь, поддерживали госпитальеры, другая часть кипрского нобилитета и высший клир королевства. Позиция Венеции, как всегда, была двойственной, осторожной и выжидательной. На самом деле, в данном случае трудно обвинить кого-либо в измене или предательстве интересов крестоносцев. Напротив, общество и кипрское, и европейское судорожно искало выход из затянувшегося ближневосточного кризиса. Коллапс Иерусалимского королевства порождал бесконечное чувство страха, что то же самое случится и с Кипрским королевством. Далее эта же участь может постигнуть и другие латинские земли на Востоке. Поскольку западные христиане, как мы уже видели, не сумели сплотиться и не нашли никаких реальных возможностей защитить латинские владения на Востоке, кипрское общество, неудовлетворенное бездейственностью местных и западных крестоносцев, было готово выдвинуть лидера из своей среды. Таким человеком оказался не король, а смелый, решительный, амбициозный и авантюристичный Амори Лузиньян. В грамоте об избрании Амори регентом королевства ясно сказано: "И многие христиане, которые проживали в королевстве, видя, что не принимаются меры при такой нужде и стремительно развивающейся опасности нашим королем, отчаявшись, покинули родину и перешли к врагам веры, чтобы не погибнуть от голода и не пропало имущество"[188]. При этом, заметим, Амори не был провозглашен королем и, следовательно, формально не совершал государственного переворота и не являлся в полном смысле узурпатором. Между тем, несмотря на все попытки, крестоносным планам и Генриха II, и кипрских баронов не суждено было осуществиться, как и всем другим планам его современников. Мечты о новом "passagium generale" против Египта для возвращения Святой Земли навсегда остались лишь мечтой.

I.2. Кипр в новой парадигме крестоносного движения первой половины XIV в.

В начале XIV в. на Востоке поднимается новая сила, заставившая латинских правителей Востока и Запада задуматься о создании широкой коалиции для борьбы с ней. Этой силой стали турки. Прежде никто особенно не обращал внимание на мелких, разобщенных турецких правителей Малой Азии и не чувствовал серьезной угрозы с их стороны. С турками торговали, нанимали в войско, заключали союзы с одними турецкими правителями, чтобы выступить против других, хотя и не так искусно, как это делали византийцы, но их не боялись настолько, чтобы провозглашать против них крестовый поход. В конце 20-х — начале 30-х годов XIV в. становится очевидным, что на Востоке есть более опасный враг, чем схизматики-греки или арабы Египта. Завоевание Акры мамлюками Египта в 1291 г. порождает затяжной политический и экономических кризис на Леванте (1291–1344), грозивший европейскому купечеству большими финансовыми потерями и обернувшийся для европейских правительств, особенно для итальянских морских республик, долгим поиском компромисса с мамлюками и римским папой[189]. В конце концов, Римская курия, сама заинтересованная в развитии восточной торговли и получавшая от нее коммерческие выгоды, уступает нажиму итальянского и южно-французского купечества и смягчает наложенные на торговлю с Египтом запреты. С начала XIV в. на мамлюков смотрели скорее как торговых партнеров, а не как на врагов веры. Торговый путь, ведущий из Западной Европы к Кипру, а затем к рынкам Египта продолжал функционировать и после падения Акры. Александрия, Бейрут, Триполи по-прежнему являлись основным поставщиком дорогих товаров бассейна Индийского океана[190]. Кроме того, через их территорию проходили пути паломников, на их земле находились святые места для христиан. С этой точки зрения тоже было выгоднее сохранять мирные отношения с мамлюками, нежели воевать с ними. А вот турецкая экспансия, не замечать которую стало уже невозможно, напротив, заставила латинян переосмыслить задачи крестоносного движения в целом. Изменение политической ситуации в регионе совпало с временем правления на Кипре Гуго IV Лузиньяна (1324–1359), племянника и наследника Генриха II Лузиньяна.

Именно на время правления Гуго IV приходится разворот крестоносной политики Европы в сторону Турции. В 1329 г. византийскому императору еще удалось отвоевать Хиос у Бенедетто Дзаккариа[191], а в 1330 г. папа еще пишет о том, что Родосу угрожают греки[192]. Однако защита латинских владений от турок становится более важным делом, чем борьба со схизмой, возвращение Иерусалима или Константинополя. Сначала наибольшая военная опасность исходила от турецких правителей Анатолии. Из-за нее еще в 1319 г. госпитальеры Родоса заключают альянс против турок Айдина с братьями Марино и Бенедетто Дзаккариа, управлявшими Хиосом[193]; в 1327 г. венецианцы пытались вовлечь в антитурецкую коалицию Византию и госпитальеров вместе с Марино Дзаккариа[194]. В 1329 г. Умар Айдин отвоевал крепость Смирну у Марино Дзаккариа[195]. Участились рейды и нападения анатолийских турок на Родос, Крит, Хиос, Кипр, Пелопоннес, не говоря уже о малых островах Эгеиды, постоянно страдавших от их опустошительных набегов. В 1340-е годы вся Романия страдала от нападений турок. Кантакузин пишет, что к 1341 г. почти все население Эгейских островов было захвачено турками. Они опустошали Фракию, Македонию, Элладу (т. е. континентальную Грецию) и Пелопоннес[196]. Согласно Никифору Григоре, христиане особенно страдали от набегов эмира Лидии и Иконии, который со своим флотом терроризировал Негропонт, Крит, Родос, Пелопоннес, доставалось и Фессалоникам, и даже Константинополю[197]. Турецкие рейды происходили невзирая на многочисленные «мирные» соглашения и договоры о торговом сотрудничестве, заключенные и заключавшиеся ими с латинскими правителями[198]. «Восточный вопрос» постепенно все больше становился именно «турецким вопросом». Первоначально латинянам Востока противостояли прежде всего эмираты Ментеше и Айдин, а в середине XIV в. к ним присоединились еще и османы, из-за которых было кардинально переориентировано все крестоносное движение позднего средневековья. В 1354 г.