История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
Одним из главных условий новаторских рекордов середины 1930-х гг. явилось разделение труда между квалифицированным рабочим и подсобником. К этому времени сформировался определенный слой квалифицированных рабочих. Стахановское движение призвано было задействовать в полной мере их трудовой потенциал, сконцентрировать трудовые усилия этой группы рабочих на деятельности, соответствующей их квалификации. При этом все операции, не требующие высокого профессионализма, передавались подсобному рабочему. «Особых новшеств в моей работе нет, — рассказывал стахановец П. Готчиев. — Как я работаю, может работать каждый лесоруб. Я достиг высокой выработки потому, что овладел техникой лесозаготовительного дела, умело разделяю работу между собой и подсобником».
Важное значение имело для рабочих то, что, став стахановцами, они резко повышали свой социальный статус. Стахановцами гордились. Стахановец — значит уважаемый человек. Это стало мощным стимулом для личностного и профессионального роста самих стахановцев. Многие из них напряженно учились, занимались общественной работой. «Я свыше 30 лет работаю штукатуром и печником и никогда так остро не ощущал потребности учиться, как сейчас, — писал в январе 1936 г. инициатор стахановского движения на стройках Карелии А. Лехто. — Опыт у меня большой, творческой инициативы много, но когда дело доходит до того, чтобы проверить свои расчеты — у меня не хватает силы: я плохо знаю математику, не разбираюсь в чертежах, проектах». На всех крупных промышленных предприятиях работали в это время школы взрослых повышенного типа, общеобразовательные кружки для стахановцев.
В июле 1936 г. на собрании по обсуждению проекта Конституции пильщик лесозавода им. Октябрьской революции Чернояров рассказывал: «У меня прекрасная квартира, хороший заработок. Как стахановцу завод мне подарил мебель. За последние годы работы на заводе я 26 раз премирован, три раза ездил в дома отдыха и два раза на курорты. Отдыхал в Ленинграде и на берегу Черного моря. Разве мог я об этом мечтать раньше?» Двадцатидвухлетний кузнец вагонного депо Ф. Грибанов на страницах республиканской газеты рассказывал свою историю: «Я два с половиной года работаю на железнодорожном транспорте и чувствую сейчас, как я вырос за это время. Пришел на транспорт малограмотным человеком, а теперь — стахановец. Правительство наградило меня орденом Трудового Красного Знамени за ударную работу. Сейчас меня командируют в Транспортную академию. Буду учиться на командира железнодорожного транспорта».
Знатный лесоруб-стахановец П. П. Готчиев
Своими трудовыми рекордами стахановцы позволили пересмотреть на реконструированных предприятиях устаревшие нормы выработки. В 1936 г. на ведущих предприятиях республики были введены новые нормы. На Онежском заводе они повысились в среднем на 24%, на Петрозаводской лыжной фабрике — на 27%, на слюдяной фабрике — на 20,4%, в депо ст. Петрозаводск — на 21% и т. д. Началось массовое освоение новых норм выработки, что дало некоторый экономический эффект.
Руководство решило использовать движение стахановцев, чтобы возбудить новую волну трудового энтузиазма. Парторганизации на производстве организовывали стахановские, смены, сутки, пятидневки, декады, месяцы, создавали стахановские бригады, участки, смены, цеха. Началась яростная погоня за массовостью, которая рождала формализм и бумаготворчество. Предполагалось, что стахановцы помогут в борьбе с неритмичностью производства, внутрисменными простоями, высоким процентом брака. На деле рабочие натолкнулись на крепкую броню созданной в годы «социалистического штурма» системы хозяйствования, продуцировавшей бесхозяйственность. Этот монстр легко «переварил» новый почин. В 1936 г. в газетах Карелии появилась рубрика «Почему я не стахановец?» Многие рабочие отвечали на этот вопрос подобно сплавщику Подпорожской запани А. Игрокову: «Насколько долго и упорно я боролся за звание стахановца, настолько быстро и легко я стал нестахановцем. Сейчас я не выполняю норм выработки. Стыдно об этом говорить, но это так. Почему я не стахановец сейчас? Потому что не стало в запани порядка... Сейчас квалифицированный рабочий в рабочее время ходит по берегу и ищет прут, ищет цепи, ищет снасти». На практике очень часто рекорды вели к износу оборудования, нарушениям оптимальных технологических параметров, перерасходу сырья.
Однако сталинское руководство не желало признавать существенных издержек созданного в чрезвычайных условиях хозяйственного механизма. Заручившись поддержкой рабочих-новаторов, Сталин и его окружение предприняли новую попытку экономического рывка. Были существенно увеличены плановые задания ведущим промышленным предприятиям и трестам. Если в 1936 г. Кондопожский ЦБК произвел 32,6 тыс. т бумаги, то в 1937 г. предприятию надлежало выработать по плану 74,3 тыс. т бумаги. Почти вдвое увеличивался план производства целлюлозы. Основным источником повышения производительности труда должно было стать «ускорение движения машин» за счет стахановских рекордов. В 1937 г. Кондопожский ЦБК нарастил выпуск продукции, но безумные планы выполнить, конечно, не смог: комбинат произвел чуть более 34 тыс. т бумаги, 14,4 тыс. т целлюлозы. На 64% выполнил в 1937 г. план лесозаготовок трест «Южкареллес», 76% планового задания по выпуску пиломатериалов освоил трест «Карелдрев». «Экономическая атака» захлебнулась. Вся полнота ответственности за это пала на головы хозяйственных руководителей, технической интеллигенции и передовых рабочих. Подверглись репрессиям директор Кондопожской бумажной фабрики Г. Г. Ярвимяки, управляющий делами этой фабрики Кальске, замдиректора Кондопожского ЦБК Э. А. Анттонен, директор лыжной фабрики И. Туомайнен, начальник Кировской железной дороги Ледник, управляющий трестом «Кареллес» Г. Валлин, главный инженер «Кареллеса» П. Барчугов, директор Кемского лесозавода Ильин, директор Олонецкого леспромхоза В. Денисов, Пряжинского — В. Бауэр, Петровского — Е. Марьин и многие другие руководители.
Власти попытались использовать стахановцев в качестве своей социальной опоры в рядах рабочего класса во время чисток 1937 г. Ярлык «враг стахановского движения» призван был объяснить простым людям новый виток преследований хозяйственников, инженерно-технической интеллигенции. Вместе с тем репрессиям подверглось большое число самих стахановцев, а также рядовых рабочих. В 1937 г. в Матросском, Вилговском, Интернациональном механизированных лесопунктах органами НКВД проводилась проверка финских рабочих, прибывших из Америки и Финляндии. В январе 1938 г. управляющий трестом «Южкареллес» Балагуров писал в докладной записке руководству Главсевзаплеса, что хотя проверка еще не закончена, уже «исключено из списков постоянных рабочих» (читай — репрессировано) до 500 человек.
Репрессии вели к экономическому хаосу. В 1938 г. в Матросском, Вилговском лесопунктах, которыми прежде гордилась республика, недопустимо низкой была производительность труда. На производстве не хватало четверти постоянных рабочих, более 20% инженеров и техников. Из-за недостатка квалифицированных рабочих, производственные планы в 1938-1939 гг. в Матросском механизированном лесопункте выполнялись на 30%, в Интернациональном — на 52%. Вилговский механизированный лесопункт пришлось вовсе ликвидировать. За четвертый квартал 1937 г. и первый 1938 г. по тресту «Южкареллес» были арестованы как «враги
