Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко
Небольшие группы сторонников новой веры постепенно готовили евангелистический взрыв, шаг за шагом подрывая традиционные религиозные устои. Первые знаки массовой реформации явили себя в Шотландии в связи со столь часто переживаемыми королевством периодами правлений малолетних монархов, в данном случае – с последующим за смертью Джеймса V в 1542 г. и правлением Марии, которой к моменту смерти ее отца едва исполнилось пять дней от роду. Джеймс Гамильтон, второй граф Арран, лишь только получив бразды управления страной в качестве регента при малолетней Марии, стал склоняться к альянсу с Англией ради защиты протестантской религии. Граф узаконил чтение Библии на английском языке и в качестве своих капелланов избрал двух евангелистов, Томаса Гуильяма и Джона Рафа. Они стали открыто проповедовать по территории всей Шотландии, привлекая многочисленных сторонников, в том числе и среди молодых прихожан, найдя в Сент-Эндрюсе в лице Джона Нокса одного из наиболее яростных почитателей. Протестантами стали выдвигаться многочисленные претензии в адрес прелатов католической церкви, а в таких центрах протестантской идеологии, как Перт и Данди, а также в соседних графствах Ангус и Файф на восточном побережье из церквей массово стали выноситься изображения[109].
Деятельность Генриха VIII, стремящегося извлечь выгоды из ситуации, ради того, чтобы обезопасить северные пределы своего королевства, прервала этот первый взлет протестантизма в Шотландии. Английский король стремился не только организовать брак Марии Шотландской и своего сына Эдуарда, но также создать условия для установления контроля над шотландскими пограничными крепостями. Его тактика «грубого сватовства» включала и захват шотландских кораблей, и организацию английских рейдов вдоль шотландской границы. Глубоко укорененное шотландское восприятие Англии как «старого врага» вновь оживало, Арран вынужден был отказаться от союза с Лондоном, а на горизонте замаячила война, союзником в которой должна была стать Франция, на возобновлении связей с которой настаивала, в первую очередь, королева-мать Мария Лоррейн, сестра Франциска, графа де Гиза. Сам Арран, чувствуя изменившийся политический климат, счел для себя за благо публично примириться с католиками и отказаться от услуг Гуильяма и Рафа. Надвигавшаяся война была также и гражданской, поскольку в шотландском обществе уже сложилась значительная фракция тех представителей элиты, кто готов был отстаивать союз с Англией в целях защиты протестантских интересов. Пользуясь покровительством сторонников этой фракции, решительно настроенный Джордж Уишарт открыто проповедовал в 1545–1546 гг. на большей части центрального Лоуленда, приближаясь на опасное расстояние в тридцать миль к Эдинбургу до тех пор, пока не был схвачен и обезглавлен. Годом позже группа протестантской знати организовала заговор в Сент-Эндрюсе, убила архиепископа, отправившего на эшафот Уишарта, и установила контроль над городом. Новый режим просуществовал более года, и его годовой юбилей был ознаменован праздничной службой на протестантский манер. Среди тех, кто поддерживал протестантское сообщество Сент-Эндрюса, был Джон Нокс, начавший к тому времени самостоятельно проповедовать, свою первую службу посвятив обличению римской церкви как служительницы Антихриста. В конце концов, Сент-Эндрюс был захвачен отрядом солдат, направленных из Франции, и все протестанты, в это время присутствовавшие в городе, были преданы суду, а самого Нокса приговорили к каторге. Юная Мария была провозглашена наследницей французского престола, а Арран пожалован титулом французского герцога. Шотландские же протестанты после короткого периода взлета вновь вынуждены были уйти в подполье. Джон Гамильтон, новый архиепископ Сент-Эндрюса, решительно заявил в 1552 г., «как много ужасающих ересей появилось в последние несколько лет, ввергнув в пучину беспорядка многие части королевства…, но теперь все они кажутся канувшими в Лету». Даже тогда его заявление выглядело излишне поспешным, подтверждением чего являются слова из письма швейцарского студента в Оксфорде, который в письме Рудольфу Гуалтеру в Цюрих отметил, что истинная религия получила в Шотландии широкое распространение[110].
Теологические контуры раннего шотландского протестантизма в значительной степени были намечены английской реформационной литературой, главным образом, Новым Заветом Уильяма Тиндала, однако постепенно происходила замена раннелютеранских идей теми, что в дальнейшем определят специфику шотландского реформационного движения. Патрик Гамильтон, первый шотландский реформационный мученик, казненный в Эдинбурге в 1528 г. посредством медленного, в течение шести часов, поджаривания на костре, посещал Виттенберг и Марбург, где на его идеи оказали влияние взгляды Филиппа Меланхтона. Пять лет спустя в типографии в Мальмо были отпечатаны несколько работ Мартина Лютера на шотландском языке для распространения среди протестантов Северной Европы. Уишарт, посетивший Швейцарию, был однако, крайним противником церемониализма, чем вызывал симпатии Нокса, сопровождавшего его в проповеднической деятельности на протяжении 1545–1546 гг. В результате сам Нокс до своего визита на континент в 1550-е гг. стал адептом уишартовской теологической традиции.
Традиционный взгляд на шотландскую, как и в целом на европейскую, реформацию связывает ее начало с кризисом католической церкви, которая погрязла в пороках и злоупотреблениях. Эти идеи в равной степени свойственны и для раннепротестансткой историографии, которая видела в реформации промысел божий, направляющий протестантов в их борьбе, и для немногих современных исследователей. В действительности сама церковь в первой половине XVI в. функционировала так же, как это было и в Средние века. На уровне среднестатистического шотландского прихода главная проблема состояла в том, что 86 % церковных доходов присваивались высшими церковными институтами, главным образом, епископами и монастырями, оставляя местных священников на крайне низком уровне содержания. Но эти присвоения не появились в XVI в., а большая часть этих сумм в Шотландии уходила на содержание университетов, в которых постоянно происходили реформы, требующие средств. Поэтому подобные церковные присвоения очень редко вызывали критику со стороны жителей приходов[111]. Даже такой критик церкви как сэр Дэвид Линдси, ставящий пьесы при королевском дворе с 1540 по 1554 гг. и довольно резко нападавший на церковные злоупотребления, вынужден был признать, что нарушения были довольно ограничены[112]. Наконец, по
Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги
