Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев
После Корсуньского похода и преступного изгнания словеньских бозей из святищ навсегда охладело меж Володимиром и Мирославом. Володимир, забыв прежние речи по обыкновению мужей дальних целей, почал подрывати стол Мирослава, але до поры потай, словесно уверяя в прежней дружбе.
Повестят (ныне) о властелех, упуская (как раз то), что образует день земного бытия. Всему свое значение, всякой вещи, но плачет душа, не встретив родного и понятного; князь, созерцающий пашню, более князь, нежели восседающий на троне и ведущий пространные речи с иноземными послами; первое суть, второе служение сути; мнозие служат служению сути, но не самой. И се уношю с почтением думу и зренье в минулые времены: не излеплен скукою и не домыслен, но рожден матерью, жил серед нас князь Мирослав, радовался или сожалел, а божьего в нем, сколько в каждом из достойных; бе, како мы ныне, и нет (его), како не будет нас, урок же (его) остался; а наш – кому пойдет впрок?
Держался Мирослав обычая и заповедей и не поступался николи ради выгоды. Нет выгоды в выгоде, говорил, если не внемлешь глаголам предка, ибо боль произвела их. Чтил бозей, жертвуя щедро, гадал же у кудесников-прорицателей только о походах; когда Во-лодимир с Добрыном почали суетно и бездумно возве-личивати бозей, ища возвеличити ся, и повелели повсюду ставити лики и богатые святища, воздвиг святи-ще Могожи в Заславье о сорока столбех и с резною кровлей, верх дубяный, опора из круглых валунов, требище из тесаного гранита со стоком, медными светцами для ночного возжигания и двумя помостьеми для Огня; кумира же содеял Векш из Менеси; изваян из глины, аки все сущее, обожжен в печи, с накладами златого и серебряного листа весом в 30 гривн. Сие искусное творение было однако разрушено и разграблено христами в лето брани с Дрютьской землею.
Возвеличение бозей, нареченное «Нововведением», хотя одобрено ильменьскими владыками, велми поколебало устои; изменили обряд и жертвы, позволив дары, подношения и посвящения, иже запрещал строго древлий обычай, грозя наказанием посвятителю и лишением имени принявшему волхву; не было подкупа совести, по Нововведению творилось бессчетно; оглупляли бозей глупые, бесчестили бесчестные, роптали мздоимцы. Мирослав долго увещал волхву поступатн по Дреговичем, како в Кыеве; и убедил, але ограничил самый великий дар резаном серебра, дабы жертвующие не искушались задаривать грехи, а волхвы не алкали обогатитись; и не поощрял кормления нищих в святищах, считая долгом общины; говорил: «Увидят (общинники), не им кормити нищего, не будет конца нищете не только от беды и кары небесной, но и от лени, от беззаботия и от насилия нод слабым». Мкозие из волхвы не признали устазлекий Володимира, справедливо упрекая, еже вредят беспорочности; пити и ясти волхву богаче смерей считалось прежде позором; по Нововведении иные волхвы, подражая новгородским, кыевским и чернижским волхвователям, завели богатые одежды и коней, и упряжи и стали презирать посуду из глины, хотя глина завсёды почиталась единственно полезной здоровью; от серебра ведь или олова заводится в теле яд, и желудок уже не освобождается полностью; причиняются язвы и головные боли, и че-ловец теряет в радостех.
Из нововведений Мирослав охотно принял обряд заклания, и жерцы не возразили, и людье быстро обыкло, перестав суетитись и толпиться у алтарей, но предоставив волхве и служкам. Прежде ведь удушение вменялось приносящему жертву, и коли животное вырывалось, подозрение в нечистоте падало на того, кто был наказан болып злыми духами и самим собою, нежели Небом; сохранилось же прежнее: если животное бьет приносящего жертву рогами, жертва не принимается, и воскурят благовония, жертвуя вновь чрез одиннадцать дней; если повторится, должно покаятись в грехах, ибо сведанное волхвами уже не замолити. Не сохранили однако простоту жертвоприношения; уставили, чтобы кровь животного оросила жертвенник, и жерцы смыли кровь из священного сосуда; если же кровь не попала на жертвенный камень, или животное вырвалось, жертва отвергалась приговором волхва, а приносящего подозревали в свершенном преступлении; уставили также отделяти от скотей заднюю левую ногу для сожигания вместе с содержимым желудка: хотя и позволили по-прежнему из остатка трапезовати у Древа, идеже вкушает всякий, вменили преждь выставляти голову жертвенного скота на колу округ капища; неимущему положили жрети (только) внутренность животного; дозволили воскуряти пред алтарем, изгоняя злых духов, але воскуряти на общих трапезах запретили. Мнозие не ведают, еже Володимир сократил число священных животей; в Дреговичех (ими) остались изюбрь, журав и бобр; их приносят в жертву волхвы племени, а боле никто; охоты (на этих животных) свершаются в дни, угодные богам.
Вот еще сохраненное прежним, но искаженное запретами: предкам рода жертвуют сообща в Перво-снежь; именит, выкликая по выбору, волхв, и каждый из сородичей вестит о предке и деяниях, не сведущий внемлет волхву на трапезе, идеже вспоминают; не ведающие не ядут. В день поклонения Роду и спустя седмицу никто не пьет хмельного зелья, а муж не соединяется с женой, сходятся же селищане на погостье, але торги не дозволены и дары не уместны.
Како всяк обыден из словени, Мирослав праздновал обычай строго, не упуская подробности. Повторял при этом слова Певня, владыки: «Нет хуже перемены обычая, обычай и есть народ. Погиб народ, (народ) еще не погиб, погиб обычай, и нет народа». Крепче всего держался древлего уставленья: семь лет – забавам, семь – вразумлению и родителем, семь – сыновей и женам, триждь по семь – ралу и мечу, остатнее – созерцанию мудрости.
По Нововведении стали повестити о праздниках волхвы племени, посылая в роды. Прежде ведь повестили по Русьской земле инакш: возжигались огни по требищам на заре, и людье сходилось осветити ся; и сами волхвы зарубали дни лета на столбех капищ; по отметам легко прознати о временах, о дождливых днях и засушливых и сказати о работах.
Коляды починали прежде в ночь с волхвованья, и угождали Ляду, злому духу, чтобы не порушил желанное течение жизни; по уставу Володимира Ляду уже не несут отступного и не пятнают пеплом пред порогом; мечут же горсть жита за гумно злыдням; также приносятся накануне Колядовья общие жертвы; принесенное по достатку и чести складывают в капище, идеже с поклоном принимают отроковицы, готовя угощение; заклание свершают волхв и старейшина. В Щедрёц сходятся на обед, возжигая пред капищем родовой Огнь. Каждый, причащенный Роду 186, бросает полено, а чье не горит, того изгоняют, яко недостойного. В Веселец паробки и паробицы ходют с пением
