«Время молчания прошло!» Пять веков Реформации в меняющемся мире - Коллектив авторов -- История
Одно из самых интересных мест в речи Вентворса — его рассуждение о природе и истоках парламентской свободы слова. В отличие от распространенной точки зрения на нее как привилегию, даруемую государем по его воле, оратор поместил ее в принципиально иную систему координат. Для начала Вентворс изложил теорию смешанной монархии, согласно которой, монарх, бесспорно, не имеющий равных в своем королевстве, все же подчинен Богу и закону. Король творит законы вместе с парламентом, но он же обязан их соблюдать и, как никто, заботиться о поддержании порядка и законности. А «свобода слова и совести в этом месте даны особым законом, как то, без чего государь и государство не могут сохраняться и поддерживаться»[511]. Таким образом, для Вентворса свобода слова существует независимо от воли монарха, как изначальный элемент миропорядка и права, данного свыше. Эта революционная трактовка парламентской привилегии, не имевшая под собой никакого исторического основания, была всецело обязана своим возникновением политической полемике 1570-х гг.
Такая интерпретация роли свободы слова в конституционном устройстве Англии вдохновила Вентворса на предельно откровенную оценку королевского запрета обсуждать вопросы веры в 1572 г.: «Конечно, это печальное для нас послание, это все равно, что сказать: „Господа, вы не должны участвовать в Божьем деле; нет, вы никоим образом не должны искать умножения его славы“ …Господь говорит: „Когда двое или трое соберутся во имя мое, я пребуду среди них“. Значит, Господь …был во время последней сессии оставлен за дверью»[512].
Оратор рассуждал о том, что никто не безупречен, даже их благочестивая государыня, а «поскольку Ее Величество совершила великие ошибки, …опасные для нее и государства, даже совершенная любовь, свободная от лицемерия», не позволит ему утаить их от нее. Вина государыни заключалась в том, что она не прислушалась к советам парламента в отношении Марии Стюарт. «…Когда они искренне высказали свое мнение, она обрушила на них свой гнев. Разве это справедливое воздаяние от христианской королевы за нашу верность?»[513] Членов Тайного совета Вентворс заклеймил как предателей, епископы также удостоились инвективы в свой адрес. Возомнив себя, подобно папистам, непогрешимыми, они ничего не делают для продвижения Божьего дела, игнорируя призывы благочестивых людей к продолжению церковной реформы, за что в свое время понесут наказание. Между тем, когда Господь призывал христиан искать царства Божия, он обращался не к одним епископам, а ко всем. Вентворс сослался также на текст официальных повесток, призывавших депутатов в парламент, где им предписывалось позаботиться о Божьем деле: «таково поручение, данное нам, как от Господа, так и от нашей государыни… Поэтому, принять такое послание [т. е. запрет обсуждать дела веры. — О. Д.]… в высшей степени оскорбительно для Бога». Это также является нарушением свобод парламента. «Ибо не одно и то же сказать: „Господа, вы должны рассматривать только такие-то дела“ или: „Вы не должны рассматривать такие-то дела“». Компетенция парламентариев как советников, облеченных доверием, не могла ограничиваться таким образом. В подтверждение своей правоты Вентворс сослался на апостола Павла, говорившего в послании к римлянам «Имеешь ли служение, пребывай в служении»[514]. «Великая и особая часть наших обязанностей и служения, г-н спикер, поддерживать свободу обсуждений и слова, ибо посредством их издаются добрые законы, утверждающие Господню славу и направленные на сохранение государя и государства. В том же месте св. Павел говорит: „Отвращайтесь от зла, прилепляйтесь к добру“[515], и вместе со св. Павлом всем вам, присутствующим здесь, я искренне и от души желаю, чтобы вы до глубины своего сердца возненавидели всех этих посланцев, сплетников и что бы то ни было, если это каким-то образом нарушает свободы нашего славного совета …их следует возненавидеть …как яд и отраву для общего блага, ибо те, кто это делает, — злобные бестии. Поэтому я снова и снова говорю, отвращайтесь от зла и прилепляйтесь к добру. И я хочу, любящие и верные сердцем, чтобы вы задумались об этом из страха Божия и из любви к нашему государю и государству, ибо мы объединились в этом месте, чтобы служить Господу и Англии, а не быть приспособленцами (timeservers) или потакать чужим желаниям (humor feeders), не быть подобными раку, разъедающему кости, не быть льстецами, которые … заслуживают осуждения, как Божьего, так и человеческого. Давайте выкажем себя людьми, наделенными верой, я подразумеваю живую веру, которая дает добрые плоды, а не мертвую. И я бы хотел, чтобы эти добрые дела проявились не только в ненависти к врагам, … но также в открытом объявлении врагами Господа, нашего государя и государства всех тех, кто пользуется их услугами, ибо таковыми они и являются. Поэтому я ни о ком не умолчу и не пощажу никого из тех, кто впредь совершит подобное преступление, какого бы звания он ни был, ибо, чем выше место, занимаемое им, тем больше вреда он причиняет»[516]. Вентворс еще долго упражнялся в подобной агрессивной риторике, призывая собратьев доказать, что они не «бастарды» и не «низкие подлецы», а «законнорожденные» люди, которым следует «исполнить свои обязанности в той высокой должности, на которую Господь их поставил»[517].
Речь Вентворса произвела сильное впечатление, но ему не удалось довести ее до конца в палате общин. Когда оратор стал говорить о «вине» и «проступках» королевы, его прервали сами коммонеры, сочтя это оскорбительным[518]. Безусловно, среди депутатов было немало тех, кто разделял мнение Вентворса о церковной политике королевы и несправедливости ее запретов. Однако его энергичный язык, резкие высказывания в адрес государыни, Тайного совета и епископов, не говоря уже об уничижительных определениях в адрес врагов государства, по-видимому, далеко выходили за рамки того, что считалось допустимым. Палата назначила комитет, в который вошли члены Тайного совета, чтобы избрать наказание для утратившего чувство меры оратора, временно переданного под надзор парламентского пристава.
Существует отчет о заседании по делу Вентворса, составленный от его лица, но чужой рукой. Все его рукописные
