Противоракетный щит над Москвой. История создания системы ПРО - Григорий Васильевич Кисунько
Надо сказать, что оперативное взаимодействие авиационных истребительных полков и приданных им боевых расчетов 337-го ОРБ ВНОС, особенно в начальный период, сталкивалось с большими сложностями и даже конфликтами из-за отсутствия опыта такого взаимодействия. И люберецкий расчет в этом отношении не был исключением, бывали у нас и без вины виноватые. Например, 15 мая 1942 года нам была дана команда включить установку, когда самолет-разведчик уже прошел через ее рабочую зону, но вину за пропуск самолета возложили на боевой расчет МРУ-105. Точно так же в ночь на 1 июня команда включить установку была подана после того, как самолеты противника пролетели над установкой, и по ним был открыт огонь. Инспектировавший установку МРУ-105 (Люберцы) младший воентехник М.А. Подгаецкий докладывал командованию:
«…ОД КП не учитывает времени прохождения донесений НП ВНОС через РП-ГП на КП аэродрома (равное в среднем 7 минутам). КП не сообщает на установку об угрожаемой воздушной обстановке и не практикует включения станции на предварительный поиск целей в районе возможного появления противника. Указанные недостатки в оперативной работе и являются причиной пропуска самолетов и необнаружения их» (ЦАМО, ф. 337 ОРБ, оп. 45552, д. № И, л. 13). При этом «пропуск целей» в ночь на 1 июня произошел как раз в присутствии Подгаецкого на установке (Люберцы). Казалось бы, в вопрос о причинах пропуска целей 15 мая и в ночь на 1 июня внесена полная ясность. Но в Управлении связи Московского фронта ПВО решили во что бы то ни стало найти «рыжего» в люберецком расчете МРУ-105.
«Командиру 337 ОРБ ВНОС Фомину
Расследование случая пропуска самолета станцией МРУ-105 Люберцы 15 мая с/г показало, что факт этот произошел вследствие отсутствия на расчете должной дисциплины, халатного отношения к своим обязанностям дежурного оператора и плохой ее работы. Во избежание повторения подобных явлений приказываю…»
(ЦАМО, ф. 337 ОРБ, oп. 45552, д. № 11, л, 5).
В ответ на эту грозную бумагу, составленную военинженером 3-го ранга В.И. Савельевым и подписанную полковником Монастыревым, командование 337-м ОРБ ВНОС дерзнуло «отметить, что за последнее время, по отзывам военинженера 1 ранга т. Строгова, никаких претензий к боевой работе и подготовленности операторов установки МРУ-105 Люберцы не имеется, а предъявляется претензия к неподготовленности командного состава аэродрома Люберцы, вследствие чего и имеются необоснованные и непродуманные обвинения работы и личного состава установки».
На следующий день после получения этого письма полковник Монастырев лично посетил люберецкий расчет МРУ-105 и разразился указанием командованию батальона:
«16 июня 1942 года мною проверено состояние установки в г. Люберцы и обнаружено следующее:
1. Занятия с личным составом не проводились с 1 июня 1942 г., никаких расписаний занятий начальник установки лейтенант Расторгуев предъявить не мог.
2. 16.06.42 при проверке личный состав также не занимался, и блиндаж не оборудовался, т. о. личный состав установки целый день не работал и не занимался. (…)
Приказываю:
1. Все перечисленные недостатки устранить 20.06.42 и мне доложить.
2. Занятия на установке проводить ежедневно, иметь расписание занятий на каждый день. (…)».
Здесь многоточиями обозначены вычеркнутые архивной цензурой пункты, которые, как и весь документ, не имеют никакого отношения к состоянию техники, выучке операторов и несению ими службы. Все было подчинено снятию с должности Расторгуева, и командир батальона Фомин вынужден был, подчиняясь приказу, написать резолюцию на полученном документе:
«Лейтенанту Расторгуеву имущество, дела и личный состав сдать воентехнику 1 ранга Вольману и прибыть в мое распоряжение. Командиру роты МРУ:
1. К 19.06.42 привести в должный порядок и закончить строительством землянку.
2. Для укрепления расчета все время находиться в Люберцах.
3. Волномер, футляр к нему и трансформатор 18.06.42 сдать на склад.
4. С 18.06.42 проводить регулярные занятия, составить расписание.
5. Об исполнении донести 19.06.42 к 18.00».
За что сняли Расторгуева? Началось с мнимого пропуска цели, а закончилось блиндажом, расписанием занятий и волномером для диапазона РУС-2, ненужного на МРУ-105, доставшегося Расторгуеву от его предшественника лейтенанта Матвеева. Чудно! 13 июля лейтенант Расторгуев убыл в 1203-й ЗАП…
Мой новый начальник И.И. Вольман был одним из инженеров номерного НИИ – разработчиков РУС-2 и РУС-2с, которым в июне-августе 1941 года было поручено собирать станции РУС-2с прямо на боевых позициях из деталей, оставшихся не вывезенными при эвакуации НИИ в Барнаул. Потом они оказались уже военнослужащими на собранных ими станциях. Это были специалисты без ученых степеней, но я не мог не заметить, что многие из них по своей квалификации и по научному вкладу в создание РУСов не уступают дипломированным кандидатам наук. Вольман принадлежал именно к этой категории недипломированных ученых, успешно занимавшихся сверхсекретными разработками и не помышлявших о диссертациях. Он был автором и руководителем разработки антенных устройств для РУСов и в 1943 году стал лауреатом Сталинской премии в составе коллектива разработчиков РУСов (Слепушкин А.Б., Тихомиров В.В., Леонов Л.В., Вольман И.И., Михалевич Д.С., Зубков И.Т.).
Как первоклассный антенщик, Вольман помог мне овладеть методами настройки антенно-фидерных устройств с применением реактивных короткозамкнутых шлейфов. Я же поделился с ним результатами своих изысканий, выявивших в МРУ скрытые от нас англичанами потенциальные возможности определения высоты самолетов, показал формульно-математическое решение этой задачи, предложил вдвоем заняться этим делом в двух направлениях: 1) рассчитать, построить на ватмане и задействовать на МРУ-105 семейства кривых (номограммы) для прямоотсчетного определения высоты самолетов и 2) продумать пути доработок РУСов с целью внедрения в них измерения высоты самолетов. Первая часть задачи была выполнена очень быстро, МРУ-105 стали определять все три координаты целей (азимут, дальность, высота),
