Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

они формально находились под защитой Церкви и поэтому якобы были защищены от рабства, а также потому, что по давней культурной традиции любой пленный еврей, который мог появиться в порту, обычно выкупался и отдавался на поруки другому еврею. Рабов привозили на невольничий рынок с Родоса, из "Туркии", из "России", из "Далмации" и из "славянских земель", что свидетельствует о множестве международных торговых путей, проходившего через воды Сицилии[529]. Женщин предпочитали мужчинам, о чем свидетельствует не только их более частое появление в записях о продажах (они составляли 60–65% всех проданных рабов), но и более высокая цена, которую за них назначали. Средняя цена молодой взрослой женщины-рабыни составляла 5.15.00, тогда как для мужчин она равнялась 4.15.00. Использования рабов в быту, как правило, не требовалось мужской силы. Способность женщин к деторождению, не считая специализированных навыков, которыми они могли обладать, явно была главенствующим фактором, обусловившим более высокий уровень цен на них, поскольку дети женщин-рабынь, предположительно от самими рабовладельцами, также становились рабами, обеспечивая рабовладельцу постоянный приток невольников без дополнительных затрат на новые покупки. Более того, рабы-мусульмане, в отличие от греков или славян, всегда классифицировались как белокожие (albus), смуглокожие (olivacius) или чернокожие (niger), причем светлокожие невольники пользовались большим спросом. Эти классификации могут определять этнические различия между арабами, персами и турками, но иногда они также помогают идентифицировать рабов южносахарского происхождения. Так, например, смуглокожая Фатима, которую Пачомео Бернотто продал Джованни Малфрида 26 сентября 1307 года, скорее всего, была арабкой, тогда как чернокожая Буса, проданная на следующий день генуэзцем Николозо Мостардо палермцу Орацио Кансарио, была, судя по ее имени, возможно, эфиопкой[530]. Другие имена чернокожих мусульман, Массанди, Амири, Хамутус, Ашера, Мусата и Садона, указывающие на их африканское происхождение, хотя такие атрибуции весьма условны из-за проблем средневековой орфографии.

Стоимость раба также определяли вера и возраст. Быть сарацином на Сицилии было вопросом расы, а не религии, и поэтому на невольничьем рынке различали сарацин-мусульман и сарацин-христиан, то есть рабов, принявших крещение. Последние были двух типов: те, кто добровольно принял христианство, и те, кто был усыновлен рабовладельцем-христианином и автоматически получал крещение, хотя и не свободу, при рождении. При сравнении данных о крещеных мусульманах и некрещеных четкой закономерности не прослеживается, за исключением того факта, что евреям не разрешалось владеть рабами обращенными в христианство. Однако они часто фигурируют в качестве владельцев рабов-мусульман[531]. Средние цены на обращенных и необращенных невольников практически одинаковы, хотя эти цифры могут несколько вводить в заблуждение, поскольку возраст рабов-христиан по неясным причинам указывался редко[532]. Возраст был важным фактором, хотя и не обязательным. В целом, рабы в возрасте до пяти лет не представляли особой ценности, поскольку их выживание было сомнительным, и их часто продавали всего за 00.15.00. Аналогично, рыночная стоимость рабов старше тридцати лет резко снижалась, если только они не обладали ценными навыками. Однако цена, которую требовали за их освобождение, если они были в состоянии выкупиться, после тридцати лет неуклонно возрастала. Эта тенденция, возможно, намекает на общую продолжительность жизни рабов и, безусловно, свидетельствует о циничной попытке рабовладельцев воспользоваться растущим чувством отчаяния, которое испытывали стареющие рабы и готовностью платить даже сильно завышенные цены, за возможность прожить последние годы на свободе. Так, Маттео Синга из Палермо и его жена Джованна требовали за освобождение от своей стареющей рабыни Фатимы 10.00.00 (цена двух средних домов в столице), хотя в этом случае они милостиво предоставили ей свободу в долг[533].

Рабовладельцы были выходцами из зажиточных слоев общества, купцов, ремесленников, юристов и городских магнатов. Ткачи шелка, красильщики, торговцы тканями, торговцы зерном, ювелиры, медяньщики, судостроители, нотариусы, судьи и налоговые чиновники, а также представители дюжины других профессий составляли касту рабовладельцев. Купцы и ремесленники покупали рабов без разбора, например, столяры не проявляли явного предпочтения мусульман перед греками, если не считать более доступных рабов-мусульман до 1305 года. Но если сохранившиеся записи дают репрезентативную картину, то муниципальные чиновники, нотариусы и судьи единодушно предпочитали греков мусульманам. Этих рабов, привезенных из более культурных стран Востока, могли использовать в качестве наставников детей или для выполнения мелких канцелярских работ. Вполне вероятно, что обладание грамотными греками играло определенную роль в утверждении своего социального положения в юридическом сословии.

Рабы попадали на Сицилию разными путями. Некоторые авантюристы, как например Гульельмо ди Мальта, захватывали людей из мусульманских и греческих общин на полуострове во время периодических рейдов на владения короля Неаполя. Завещание Гульельмо, датированное 3 февраля 1298 года, предписывало выплатить компенсацию тем жителям Калабрии, у которых он отобрал деньги, лошадей и слуг во время своих набегов[534]. Однако большинство рабов доставлялось на остров профессиональными работорговцами, которые прибывали на галерах, заполненных военнопленными, или рабами, купленными на других невольничьих рынках. Прибыв в порт, работорговцы представляли свой живой товар капитану порта (magister portulanus), который отвечал не только за сбор пошлин на ввозимые и вывозимые товары, но и за размещение и рекламу всех привезенных на продажу рабов[535]. Например, в июне 1310 года в Шакке королевский капитан порта Коррадо Ланча ди Кастромайнардо вывесил объявление о продаже прибывшим в город после завоевания острова Джерба графом Франческо Вентимилья четырех рабов-сарацин, а именно, одну чернокожую рабыню по имени Адда, одиннадцати лет; смуглокожую рабыню по имени Арис, пятнадцати лет; смуглокожую рабыню по имени Изат, десяти или восьми лет; и смуглокожую рабыню по имени Эйр, двадцати шести лет[536].

Эти четыре рабыни, захваченные на Джербе, вероятно, не были проданы в Шакке, которая была просто первым портом, в который зашел корабль по возвращении на Сицилию. Вместо этого Франческо Вентимилья, вооружившись королевским подтверждением своего живого груза, вероятно, отправился на крупные невольничьи рынки в Трапани или Палермо, чтобы продать рабынь с торгов.

Работорговцы обычно действовали как societas (компания), или корпорация, чтобы разделить расходы и риски своей профессии. Эти риски были значительными. Общий упадок торговли усугублялся проблемами, связанными с попытками получить прибыль в Средиземноморье, охваченном пиратством, и с тщательно охраняемыми привилегиями в каждом порту. Например, в 1304 году генуэзский работорговец по имени Оттобоно делла Вольта объединился с Георгиосом Грекосом, купцом с Крита, "и неким Симоне Гавата из Сицилии, а также еще одним сицилийцем, который раньше был евреем, а теперь стал христианином, по имени Марко Кантарено", в попытке выгрузить большую партию из более чем пятидесяти рабов в критском порту, не уплачивая тяжелые венецианские пошлины. Венецианский дука Крита поймал торговцев на месте преступления и, помимо взимания необходимых пошлин и штрафа, конфисковал самих рабов. Компаньоны потеряли более 100.00.00[537]. Однако удачное предприятие могло принести большие доходы. Пачомео Бернотто и его компаньоны продали партию из семнадцати рабов-мусульман, на торгах в Палермо после прибытия в порт 26 сентября 1307 года, и их общая выручка составила более 50.00.00. Непроданных рабов затем сажали обратно на