Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев
Меж тем Якун, внук Хелмора, поддержан в лотви-чех, корсех и жмодех, с успехом отбился от полотьско-го войска; отступил Славута, воевода, с великими потерями. И Святополку встала поперек горла Турьская земля: не приняли (его) виты, и деревляней не мог о долети, они же паки восстали по всей (своей) земле. Отправил Володимир часть войска в Переяславль стеречи Поле, другую в Искоростень, а с третьей, наибольшей, выступил супроть Могуты; Могута же, продвигаясь быстро, разбил кыевских воевод у Колодни и Заполья; в отнятых градех восставил прежний обычай, церквы сожег, христов, державшихся веры, казнил лютой смер-тию; войско его умножилось до 15 тысяч. Повсюду встречали Могуту освободителем, и князи присягали ему, другие, сомневающиеся в его удаче, бежали в стан Володимира. Вся Русьская земля вслушивалась в ржанье коней на непрских полех, Кыев трепетал, готовясь к долгой осаде; Черниги и Любеч быша в смятении. Страшился Володимир, еже подымутся Хорвате и Волынь, и Лехи изменят уряжению; и посылал к чехам богатые дары, заверяя в дружбе; взял во Влахах княжну в жены Вышеславу, старшему сыну; и штодень кланялся в Царь-град; изнемогая в смутах, греки много обещали, але присылали обидно токмо попов, иконы, сосуды, святые мощи и служебные книги. Отдавал Володимир не серебром, но с лихвою медами и мехами; греки же радовались щедрости охристованного. Несчастен приявший чюжого бога; стучатись станет, не достучится, унижатись будет, желанного не получит. И давая и беря, греки вынуждали кланятись и благодари-ти; горчили их солодчайшие вины.
В те леты торги оскудели, ибо приопаснились купецкие пути. Ходили ведь гости в Царь-град морем от Корсуня или повдоль Волгарей; до Корсуня добирались Непром, але от Черных каменей, согнав русь, сидели уже печенези; мало было им подорожья; в гибняках стерегли еще разбойники, и трудно было уберечься) Много хаканов промышляло в Поле, порядку же не было, ссорились и бранились меж собою буйные степняки и досаждали соседям. Тиверь, влахи и болгаре, не токмо русь, терпели от них беду и неправду.
Отягчен заботами стола, не отступал Володимир по-губления правой веры; окружен епископами от грек и гречскими лукавыми велможами, сыновеми и братеми епископов и сородичеми их, искавшими не службы, но богатства, сеял торопливо христовых змиев то в словех угасающих, то в словех горящих, ведая: не введешь в обман мудрых, и глупые не искусятся. И посадил в Вышгороде, идеже прежде содержал наложниц, ученых чернецов; и перекладали гречские книги и писания на словеньскую речь, тружая ся неустанно; переписывали, столько могли, книги же развозили по епископам.
Але что малый ветр, коли близится неотвратимая буря? Проклято настоящее, и во тьме, незримо грядущее, и сердце полно ожидания; тужит человец о свете, уповая на воссияние. Готовясь к побоищу с Могутой, Володимир повсюду стелил солому. Се сговорися с Boj леславом Лешским и взял зрелую дщерь его в жены юному Святополку; смеялись люди, говоря: меняются оберегами, а ножи точат друг на друга. И была свадьба, и раздавали народу хлебы и рыбу, мясы и меды, – tio обычаю. Але и на свадьбу легла тень бедствия Русь-ской земли: Болеслав пришел со всей велможной свитою, Володимир же придти не смог, ибо внезапу выступил Могута; и просил вместо ся волыньского князя. Болеслав, обидевшись, стал наускивати Святополка: «Верно молвят, не родный ты ему сын, но от Ярополка, великого князя, еже и по матери от царей». Сице восставлял сына супроть отца, и падало подлое семя в жирную землю, бысть бо Святополк подвержен коварству и гневу и не ведал благодарности.
Речет молва о Святополке немало порочного; свершил неслыханное беззаконие на свадьбе, и о том ручаются мазовецкие лехи в «Часослове Казимзша». Был у Ольсича племянник, юный и прекрасный ликом, в ле-тех Святополка [258]; находясь постоянно при князе, ревниво исполнял его волю. На свадьбе, разгорячась от вина, похотел поцеловати лешскую княжну, дозволял ведь (то) древлий словеньский обычай. Але Святополк, увидев, возопил: «Се поганый язычник, вяжите его!» И повелел содрати кожу с руки, кою юноша обнял княжну. И кликнули палача, он же, пораженный, замешкался, и приступил сам Святополк, и велможи из подлых помогали ему. Рече палач: «Озабочен не княжим делом». Святополк же, взьярясь, торкнул палача ножом, лишив глаза. Смолчали гриди пред беззаконием, и Ольсич не обронил ни слова, хотя племянник его велми вопил от боли; не вынеся пытки, умре в тот же день. И погребли в домовине, по обычаю христов, и утаили правду о смерти. Рече Святополк к Ольсичу у гроба: «Испытал тя через племянника, буди при мне отныне первым мужем». И Ольсич поклонися Святополку.
Не оставь мя беспристрастие мое, ибо что скажет пристрастный, окромя бранного слова? идеже узрит истину, кроме как в почутьях боли? Переступали полки Могуты и Володимира с места на место, примериваясь притомленными кокотеми, и чаял один переклю-
кати другого, а битвы не было; Болодимир ожидал До-брына, кый, наняв до двух тысяч варязей, разбил заслоны мятежей у Смилени и подходил все ближе, нигде не задерживаясь. Могута метался, ища скорее пройти в Деревляны, але Володомир всякий раз заступал дороги. И вот, егда войску Добрына остался день до Лю-беча, Могута перешел ночью Непр, уже в полынех из-за оттепелей; Болодимир, узнав, стал переходити вослед, але с неудачею, и потонуло до ста лутших мужей дружины, и было плохим знаком. Ночь напробой торопился вдогон и попал в засаду. Але и Могута не достиг Припади, ибо дружина Володимира паки успела упре-дити. И переметнися к Могуте
