Героини, из которых мы выросли. Как Царевна-Лягушка, Блондинка в законе и Русалочка сформировали нас и мир вокруг - Лика Родина
«А сестрицы, глядя на такое дело и лопаясь от зависти – ибо поистине утроба их не могла стерпеть такого сердечного надрыва, – убрались подобру-поздорову домой к матушке, признав, хоть и против воли, что глуп, кто со звездами спорит» (подчеркивание Базиле).
Получается, что Цецолла была награждена сначала посещением голубки, потом волшебной пальмой, которая могла обеспечивать не только нарядами, но и придворными, а после и вниманием короля не за свое терпение, трудолюбие или милосердие – ведь мы все еще помним, что она убила предыдущую мачеху крышкой от сундука. Совсем нет. Ведь с самого начала Цецолла была избранной, буквально рожденной под счастливой звездой, а значит, ее судьба, встреча с магическим миром, обладание богатством были заранее предопределены. Так что ты можешь вести себя как хочешь, делать, как тебе заблагорассудится – даже если ты будешь неправа, это ничего не изменит.
История Базиле о Цецолле, или Кошке-Золушке, как и другие сказки, предназначены не для обучения детей, а скорее для веселья и размышлений взрослых. И эта сказка, на мой взгляд, правдивее и реалистичнее, чем более поздние версии, ведь здесь нет логики, вселенской справедливости или награды за то, что ты была «хорошей девочкой», а есть воля случая и чуть больше привилегий, которыми получилось удачно воспользоваться. И если в XVII веке Базиле еще мог позволить себе такую вольность, то следующие авторы были более строги как к Золушке, так и к читателям.
Золушка Перро: потерянная мораль
По сравнению со сказкой Базиле произведение Шарля Перро «Золушка, или туфелька, отороченная мехом»[76] (она же «Золушка, или Хрустальная туфелька»[77]) кажется абсолютно безжизненным. Перро писал книги, уже будучи в отставке, и основывал свои сюжеты также на фольклорных историях. Но все же сборник 1697 года «Сказки и истории из прошлого с моралью» с подзаголовком «Сказки матушки Гусыни» был создан для развлечения и нравоучения в первую очередь детей. Поэтому автор выкинул все, что могло бы смутить достопочтенных родителей или как-то противоречить христианской этике. Перро был человеком своей эпохи, мы можем его простить, но вот русскоязычные переводы, в которых мы читали французские сказки, убрали из текста еще кое-что важное, и по названию раздела вы уже наверняка догадались, о чем речь. Но пока оставим интригу и посмотрим, что же осталось от такой энергичной Золушки.
В сказке Перро количество мачех сократилось вдвое, то есть до привычного нам количества, и она не пытается выглядеть хорошей, а сразу же берется за свою главную задачу – унижать бедную сиротку:
«Не успели сыграть свадьбу, как мачеха уже показала свой злой характер, потому что она не могла выносить доброту этой девочки, из-за которой ее-то дочерей еще больше все ненавидели. Она заставила падчерицу заниматься самыми тяжелыми работами по дому <…>. Бедная девочка терпеливо все сносила и не смела жаловаться отцу, который бы ее выбранил, так как он во всем слушался своей жены.
Окончив работу, она забиралась в уголок у камина и садилась на золу, отчего все в доме звали ее Черногузкой. Младшая сестра, которая не была такой злой, как старшая, звала ее Золушкой»[78].
Сразу же мы видим, что Золушка очень пассивна и не пытается сопротивляться или же отстаивать свои права. Особенно это заметно по тому, что она сама садится в уголок у камина, без чужой указки, будто бы заранее понимая свое место. Может быть, поэтому Перро, в отличие от Базиле, не называет ее Кошкой, а придумывает почти оскорбление – Черногузка. Если не пытаться сглаживать, то ее называют «пепельный зад», но, к счастью, хоть одна сестрица оказывается с душой.
Отношение Золушки к членам семьи также очень странное: отец почти не упоминается, а к мачехе и сестрам Золушка относится почти любовно, несмотря на все невзгоды, которые те ей приносят. Часто девушка даже сама проявляет инициативу и заботу:
«Послали за лучшей парикмахершей, чтобы приготовить им [сестрам] чепчики в две складочки, и купили мушек у лучшей мастерицы. Они позвали и Золушку, чтобы спросить у нее совета, так как у нее был хороший вкус. Золушка им посоветовала так хорошо, как вряд ли мог сделать кто другой, и предложила даже их причесать, на что те с удовольствием согласились».
Отношения между сестрами действительно более нежные, чем в сказке Базиле, однако, почему Золушка так мила со своими мучительницами, мы не знаем. Единственное объяснение, которое у нас есть, – это добрая и бескорыстная натура Золушки. Перро в XVII веке еще не знал про Стокгольмский синдром[79].
Дальше, как всегда, следует бал, точнее, три бала, хотя полноценно Золушка готовится только к первому. Но хочет ли Золушка на бал? Совершает ли она какие-нибудь действия, чтобы продвинуться по социальной лестнице или хотя бы на один вечерок вырваться из бытового рабства? Смотрите сами:
«Пришел, наконец, счастливый день, и они [сестры] поехали, а Золушка провожала их взглядом так далеко, как только могла. Когда они скрылись с глаз, она заплакала. Ее крестная, увидев ее в слезах, спросила, что с ней.
– Мне очень хочется… очень хочется…
Она так плакала, что не могла договорить. А крестная, которая была феей, сказала:
– Тебе хочется поехать на бал, так ведь?
– Увы, – сказала Золушка, вздыхая, – да…
– Ну что ж, будешь ты доброй девочкой, – сказала крестная, – я устрою так, что ты поедешь туда».
Фея-крестная появляется как черт из табакерки. Кажется, будто она все это время жила с Золушкой в одном доме, но почему-то не выказывала ей поддержки. Раньше о крестной мы тоже не слышали, может быть, мать на смертном одре попросила свою знакомую фею помочь, но читателю об этом не рассказали. В отличие от Золушки Базиле, героиня Перро не совершает никаких ритуалов для того, чтобы обрести помощницу в лице феи, – она лишь горько плачет, не в силах сформулировать даже то, чего ей хочется. А платой за магические услуги оказывается послушание и доброта.
Дальше фея колдует и превращает тыкву в карету,
