Героини, из которых мы выросли. Как Царевна-Лягушка, Блондинка в законе и Русалочка сформировали нас и мир вокруг - Лика Родина

Откачанный жир становится скелетом в шкафу, который страшен настолько, что Брук вместо раскрытия правды предпочтет сидеть в тюрьме, лишь бы не испортить репутацию. Индустрия фитнеса и красоты оказывается обоюдоострым мечом, который направлен как на покупательниц, так и на продавщиц. Стандарты красоты требуют от женщин выглядеть привлекательно, чтобы ни случилось, но стоит кому-то не попасть в представления о прекрасном, общество сразу же укажет на это.

Здесь мы могли бы сказать, что Брук страдает от социальных норм, которые сама же и продвигала, ведь продавать фитнес-упражнения в нулевые – это практически то же самое, что продавать идею о похудении. Почему мы должны сочувствовать ей? Хотя Эль в диалоге с Эмметом (ее будущим парнем и одним из адвокатов) говорит, что Брук никогда не скажет женщине, что она толстая, у нас все равно могут закрасться сомнения. Но сцена, где героиня просит Эль никому не рассказывать об операции, показывает Брук скорее, жертвой чем актором. Индустрия красоты и фитнеса жестока ко всем участницам, так что лучше сесть в тюрьму, чем признать, что у тебя обычное женское тело.

Красота Брук становится также и дополнительным отягчающим обстоятельством при обвинении: разница в возрасте с мужем в 34 года сразу делает ее объектом для насмешек со стороны падчерицы и первой жены, даже ее адвокат Каллахан сомневается, что брак был по любви, а не по расчету. Фильм переворачивает представления о молодости и красоте, показывая, что часто это лишь еще одна причина подозревать женщин в злодеяниях. Если женщина молодая, красивая и к тому же блондинка, то кто, как не она, способен на преступление.

Похожее случается и с Эль, поэтому две девушки, две блондинки, хорошо понимают друг друга, хоть и находятся по разные стороны судебного корта. Эль защитит Брук в финале картины. Ее знание о правилах химической завивки поможет вывести на чистую воду Чатни – падчерицу подсудимой. Но когда помощь потребуется самой Эль, в деле намного более противоречивом и менее публичном, которое будет происходить не в суде, а в закрытой комнате, кто сможет ее защитить?

«Я мужчина, это естественно!»: влияние домогательств

Согласно теории драматургии, перед последней третью истории у героя или героини должен случиться провал. Первый акт (первая часть истории) – это ответ на зов приключений и выход из привычной зоны комфорта, ощущение «так больше жить нельзя» – здесь Эль решила поступить в Гарвард, чтобы вернуть Уорнера, поступила и уже успела сходить на первую неудачную лекцию. Второй акт – это развитие и адаптация, становление «своим/своей» в новых обстоятельствах и первые успехи: здесь Эль уже разочаровалась в любви, купила ноутбук, стала много учиться, а также значительно помогла в деле Брук, когда поймала на лжи чистильщика бассейна. Третий акт[98] – кульминация, высшая точка напряжения, когда нужно победить главного злодея, а потом развязка, «выдох», присвоение себе достижений и нового статуса: победа в суде и выпускной юридической школы, где Эль произносит речь, а из зала на нее смотрят люди, которые ее любят.

Но между вторым и третьим актом обязательно должно быть разочарование. Момент, когда герой не смог одолеть чудовище. Но что, если у чудовища были не острые зубы, не крылья, не 12 голов, а всего лишь немного власти?

Конец второго акта для Эль – это разговор в кабинете Каллахана, приведу его здесь:

Эль: Что-то случилось?

Каллахан: Вы послушались интуицию и попали в точку. Я был неправ.

Эль: Спасибо…

Каллахан: А вот алиби… Я рад, что вы проявили инициативу и попытались его добыть, как хороший юрист. Вы завоевали доверие клиентки и оправдали его, это тоже хорошо. Вы умны, Эль, умнее многих моих помощников. Нам стоит поговорить о вашей карьере: вы уже думали, в какую фирму устроиться работать на лето?

Эль: О, нет еще. Везде такая конкуренция…

Каллахан: Ну, вы же знаете, что предполагает конкуренция. Это ведь схватка, тут нужно сочетание человеческого ума и животной покорности. Нужно знать, что ты хочешь и на что ты ради этого пойдешь, на что пойдет Эль? (Кладет руку на колено.)

Эль: Вы хотите снять меня?

Каллахан: Вы очень красивы.

Эль: Так все, что вы сказали?..

Каллахан: Я мужчина, это естественно!

Эль: А я студентка, обнаружившая, что ее преподаватель – просто козел!

Каллахан: Я думал, эта хочет стать адвокатом!

После этого Эль покидает кабинет. И кажется, что это уже низшая эмоциональная точка фильма, но нет. Вскоре Вивиан тоже отвергнет Эль. Хотя здесь не до конца ясно, в чем конкретно она обвиняет главную героиню. Может быть, ей кажется, что Эль не искренне ее поддерживала и наигранно осуждала Каллахана за предвзятое отношение? Может быть, Вивиан, отношение к которой со стороны всей команды оставляет желать лучшего, просто не смогла справиться еще с одним предательством. Интересно, что Вивиан, которая увидела только момент физического домогательства, смутилась и сразу же отошла от кабинета, не пытаясь это остановить, вероятно, именно потому, что считала это обоюдным интересом.

Эль оказывается унижена. Хоть она и смогла постоять за себя в напряженный момент, это повлияло на нее. Она начинает сомневаться не столько в собственной дальнейшей безопасности, сколько в собственной ценности. Ведь все, что сказал Каллахан до того, как положить руку ей на колено, было похвалой, признанием ее заслуг. Но, может быть, это все было лишь для того, чтобы расположить девушку к себе, усыпить ее бдительность. И это оказывается критической точкой. Эль, которая сумела противостоять неверию родителей в то, что она может стать юристом; игнорированию, а потом насмешкам своего бывшего парня Уорнера; жестокости сокурсников и преподавателей – теперь оказывается растоптана. Ведь получается, что все ее успехи могли быть не ее заслугой, а лишь попыткой Каллахана приблизить к себе симпатичную блондинку, чтобы в нужный момент она не сумела отказать. Это действует на героиню разрушительно.

И это не единичная история. Домогательства мешают женщинам чувствовать себя уверенно во многих сферах[99]. Синдром самозванца, который изначально был «синдромом самозванки»[100], также связан с пренебрежением: девушки, которые достигали карьерных успехов и высокого социального статуса, сталкивались с недовольством окружающих. Все, от прохожих на улице до коллег и семьи, сомневались: действительно ли женщина смогла добиться