Все тайны мира Толкина. Симфония Илуватара - Александра Леонидовна Баркова
В ответе Бродяги звучала ласковая улыбка:
– Не проторгуешься ли так, добрый хоббит? Если всякому отдавать…
– Вы не «всякий»! – господин Мышекорь аж вскочил. – И вы это знаете лучше моего! И не стоит учить меня торговать: я в этих делах кручусь столько, сколько вы на свете живете!
Анардил кусал губы, чтобы не расхохотаться, невозмутимый шрамолицый улыбнулся, и Бродяга, безуспешно стараясь сдержаться, всё же залился звонким, чистым смехом.
– Однако, господин Мышекорь, – сказал Бродяга, успокоившись, – сейчас не то время, чтобы быть щедрым. Так что отдать табак даром я вам не позволю. Правда, я не умею торговаться, особенно с теми, кто сбавляет цену, а не поднимает ее; но всё же я предложу вам выход.
Хоббит молчал, не смея перебить. Хотя возразить хотелось.
– Итак, – тихий голос Бродяги звучал настойчивостью, – мы вам заплатим. Поверьте, денег у нас достаточно, и я бы предпочел, чтобы вместо этих золотых у нас было побольше того, что на них не купишь… – он вздохнул. – Мы заплатим, но – по довоенным ценам. Это, надеюсь, вас устроит?
– С вами невозможно спорить, сударь, – развел руками Мышекорь.
– И еще вот что, – Бродяга нахмурился. – Я знаю: купцы не любят ночных сделок…
– Сударь, да мне при вас любая ночь днем покажется! По рукам, сударь! – Дрого протянул Бродяге свою ладонь.
Тот встал, вздохнул, посмотрел на руку хоббита, на свои руки – и медленно снял перчатки. Они ударили по рукам, хоббит – с шиком, а человек – неумело; и тут господин Мышекорь увидел то, что Бродяга совершенно правильно прятал.
На его мизинце блистал перстень. Торговец табаком не слишком разбирался в драгоценностях, но тут было видно любому: множество маленьких камней, из которых был набран рисунок, словно жили своей жизнью; в них было что-то такое, что бывает… вот именно – только в живом.
Проследив взгляд хоббита, Бродяга медленно кивнул: дескать, всё ты понимаешь правльно – и про камни, и про то, почему я прячу перстень.
– Хозяин! – позвал Бродяга Подсолнуха. – А налей-ка нам всем пива. Угощу я добрых хоббитов напоследок.
– Сей миг, господин мой, – отвечал трактирщик и быстро побежал сам наполнять всем кружки пивом. Ставя на стол очередные две пинты, он спросил у Бродяги: – Ежели позволите, то и я с вами посижу.
– Конечно, друг мой Подсолнух. Я буду рад.
– Угу! – кивнул счастливый трактирщик и умчался за новой парой пинт.
– Если вы хотите второй раз поужинать, – чуть усмехнувшись, сказал Бродяга хоббитам, – я угощу вас.
Те дружно покачали головами: им было не до еды.
Оглядев общую залу (к которой он во время разговора сидел спиной), Дрого Мышекорь отметил, что сам Подсолнух и пара его слуг ненавязчиво отправили всех гостей спать – кого тут же, в трактире, кого по домам. И проделано это было так тихо, незаметно…
Сейчас, кроме их семерых, включая Подсолнуха, здесь никого не было. «Стал-быть, Подсолнух не первый раз принимает Бродягу со товарищи. Интересно…».
Водрузив на стол пинту для себя, Подсолнух обратился к Бродяге:
– Может, сударь, вы всё-таки заночуете? Тихо вроде всё, а вам отдых будет ой как нелишним. Сынок, вон, ваш – совсем умаялся. А вы на чем держитесь? Да на гордости одной!
– Нет, друг мой Подсолнух, – тихо и печально ответил Бродяга. – Мы уедем в полночь. Как намеревались.
– Ну так хоть поужинайте нормально. Я, ей-ей, всё мигом разогрею!
– И снова: нет. Нас ждет скачка. Ты предлагаешь мчаться галопом на сытый желудок?
– Ох… – махнул рукой трактирщик.
Все семеро, словно по команде, уткнулись в кружки с пивом. Пиво здесь всегда было восхитительным – темное, душистое, забористое. Недавняя война заставила Подсолнуха опуститься до того, чтобы пиво разбавлять, – но то, что он налил сейчас, было не хуже довоенного.
Поразмыслив над кружкой, Подсолнух решился опять переубедить Бродягу:
– А с чего вы так спешите? Ведь вы сами, сударь, говорили: нет за вами погони!
– Когда она будет, – неожиданно вступил в разговор шрамолицый, – бежать от нее будет поздно. Поверь.
– Если бы за мной была погоня, я бы ни за что нет остановился в твоем трактире, Подсолнух, – очень серьезно сказал Бродяга. – Ты понимаешь, что будет с тобой, если меня застанут здесь?
Трактирщик судорожно сглотнул.
– Вот поэтому мы не задержимся до утра. Рисковать тобой, мой добрый друг, я не имею права. А господин Мышекорь с ребятами будут молчать об этой встрече, ведь так?
Дрого ответил не сразу.
– Совсем молчать вряд ли получится, сударь… Но когда нас спросят, с кем мы болтали полночи, мы честно ответим: с Бродягой.
– Вот и прекрасно.
Человек в капюшоне снова набил трубку, закурил.
Перри не выдержал. Того, что он услышал, было более чем достаточно…
– Простите меня, сударь, за прямоту. Может, нельзя об этом спрашивать, а только…
– Я слушаю, мой юный друг, – кивнул Бродяга.
– Я так понимаю, что все вы – из разбитой армии Короля.
– Ну… – Бродяга чуть усмехнулся, – в общем, ты прав.
– Тогда скажите: неужели теперь все наши земли будут под властью Ангмара?
Неожиданно ответил шрамолицый. Его глаза пылами гневом, а голос, охрипший от боевых команд, сейчас внушал трепет больший, чем если бы этот воин кричал. Но он говорил тихо:
– Никогда Ангмару не утвердиться в Арноре! Да, наше войско разбито, да, мы сейчас бежим, но Ангмару не воспользоваться плодами своей победы! Эта земля не пустит сюда Короля-Чародея! Нас во время битвы скрутили злые чары – и мы были разгромлены. Но эта земля, Земля Королей, сама станет для Чародея тем кошмаром, каким был для нас он!
– И волки будут выть на развалинах Аннуминаса и Форпоста, – сказал человек в капюшоне, глядя в огонь.
– Я предпочту волков ангмарцам, – тяжело проговорил шрамолицый.
– Я тоже, – в тон отвечал человек в капюшоне.
Все семеро молчали. В очаге негромко гудел огонь, то одно, то другое полено принималось трещать.
– Налей-ка нам еще, друг Подсолнух, – сказал Бродяга. – Уж больно хорошее у тебя пиво. Нам такого еще долго не пивать… если вообще доведется.
– Я бы вам его с собой дал…
Трое воинов невесело рассмеялись.
– И куда мы его денем? – поинтересовался шрамолицый.
– Кони будут катить бочку впереди себя. Ногами толкать, – язвительно пояснил Арандил.
– Перестаньте, – укоризненно сказал Бродяга. – Нет, друг мой Подсолнух, это невозможно. Выпьем тут, – он хмыкнул, – сколько влезет. Кстати, учти, я угощаю хоббитов и плачу за весь ужин.
– Что-о-о?! – трактирщик буквально налился гневом – так, что стал казаться выше и шире, упёр руки в боки и поглядел на Бродягу, словно перед ним был воришка-поваренок. –
