Исследование ужаса - Леонид Савельевич Липавский
Итак, мы приходим к следующему выводу: все происходящее в мире происходит во времени. Тот, кто хотел бы доказать безвременность мира, должен был бы, по меньшей мере, доказать, что в мире ничего не происходит. Но неизвестно, можно ли это доказать.
2
Доказать, по меньшей мере, что в мире нет никакого преобразования. Мы внесли эту оговорку – по меньшей мере – потому, что вряд ли даже такое доказательство убедило бы всех. Ведь обычное, общее представление о времени приписывает ему некоторую самостоятельность, независимость от преобразований: пустое время, река времени. Время несет из будущего в прошлое, из небытия в небытие события, как река несет плоты или лента транспортера поставленные на нее предметы. Можно их убрать – река будет продолжать течь, лента вращаться.
Верно ли такое представление?
3
В действительности мы никогда не встречаемся со временем, начисто лишенным событий. В глубоком подземелье, куда не проникает ни свет, ни звук, находится узник. Казалось бы, в этом изолированном мире не происходит ничего, нет событий. И следовательно, если время течет и тут, то это пустое время. Но нет, это не так. Можно толстым слоем земли изолировать тело человека, но нельзя изолировать его знание и воображение. Остальной волнуемый мир незримо присутствует в подземелье. Да и в самом теле узника происходят события, он принес в подземелье свое преобразование, свое время.
Реальный опыт, следовательно, не может ответить на вопрос о самостоятельности или несамостоятельности времени. Зато на этот вопрос может ответить воображаемый, мысленный опыт.
4
Представим себе, что в мире все, без исключения, остановилось, замерло, застыло, как в сказке о спящей красавице, когда она уколола себе палец. Для того, чтобы не внести незаметно внутренних преобразований, представим, что и мы сами заснули вместе с остальными существами и предметами или, по крайней мере, погрузились в то, словно отсутствующее, состояние, когда человек вперился во что-либо и как бы забылся. Спрашивается: будет ли в этом летаргическом мире течь время?
Чтобы судить об этом, представим себе, что мир вновь проснулся, пришел в движение. Если перерыв будет замечен по каким-либо, хотя бы и косвенным, признакам, то, значит, время не прекращало течь внутри паузы и это было пустое время. Если же таких признаков нет и не может быть, то самое понятие длящегося перерыва событий – понятие фиктивное, пустое время – бессмыслица.
Итак, некто приходит в себя, просыпается вместе со всем миром. Если бы это был обычный сон, он мог бы догадаться о нем и судить о его длительности по перемещению тени, изменению света, исчезновению чувства усталости, особому ощущению, которое оставляет сон после себя, – словом, по внешним или внутренним преобразованиям. Но в этом случае всего этого нет и не может быть. Он не мог бы заметить паузы, и не потому, что у него нет подходящих для этого приборов, а потому, что это принципиально невозможно. Ее не могло бы заметить никакое существо в мире, и никакой предмет не имел бы отпечатка, указывающего на то, что протекло какое-то время.
Короче говоря, – если кто-нибудь все же настаивал бы, что время при паузе было, то на это следовало бы ответить: оно было совершенно так, как если бы его не было, без каких-либо признаков. Но тогда оно оказывается просто словом без содержания, фиктивным понятием.
Так решается вопрос о возможности пустого, существующего само по себе времени.
5
Первый кардинальный факт: самостоятельного времени нет; источник времени – в событиях, т. е. в преобразованиях.
6
Прежде чем идти дальше, следует устранить одно недоразумение. Из предыдущего следует, что отсутствие событий должно сопровождаться отсутствием времени, безвременностью. Между тем, известно, что при отсутствии событий, при скуке время ощущается особенно сильно. Это как будто утверждает существование пустого времени, воспринимаемого вне событий.
На это следует ответить так. Во-первых, отсутствию событий вовсе не всегда соответствует именно скука: чаще ему соответствует сон. Так, птица засыпает, если накрыть клетку темной тканью. Во-вторых, скука наступает и при наличии событий. Так, скучают ученики на уроке, который не соответствует их желаниям. В-третьих, скука и вообще обостренное ощущение времени возникает тогда, когда имеется внутреннее беспокойство, которому нет выхода, например, при ожидании.
Словом, скучают не те, у кого нет интересов, а те, у кого они есть, но из-за неподходящих условий не могут быть реализованы. Так же, как кончают самоубийством обычно не те, у кого нет жадности к жизни, а те, у кого она мучительно сильна, потому что не может быть удовлетворена.
При скуке душа мечется как бабочка, бьющаяся бесплодно о стекло, не понимающая, что же мешает ее свободе. События – внутреннее напряжение и поиски – имеются, поэтому и время есть. Эти события не находят себе отклика во внешней обстановке, оттока внутреннего напряжения не происходит, поэтому время ощущается сильно. Нужных внешних событий не находится, поэтому время и кажется пустым.
7
Разбирая пример – летаргический мир, – мы пользовались двумя словами, которые как будто противоречат друг другу: пауза и безвременность. В самом деле, если пауза не имела никакой длительности, то естественно считать, что вообще паузы не было. Может быть, это и так. Но имеются все же основания сохранить это понятие. Во-первых, переход от преобразования к остановке всех процессов и затем вновь к преобразованию, может быть, все же будет ощущаться как событие, как толчок или щелчок, подобный толчку при переходе поезда с одних рельсов на другие. Пауза, следовательно, будет, но мгновенная. Во-вторых, и это главное, несуществующая или мгновенная пауза, поскольку она рассматривается изнутри летаргического мира, приобретает полную реальность и определенную длительность, если ее рассматривать извне. Для этого достаточно представить, что кроме стабильного мира имеется еще где-то иной, нестабильный мир, откуда астроном наблюдает подверженный летаргическим припадкам мир. Для него паузы не были бы ни безвременными, ни мгновенными, он бы заметил их, и каждая из них имела бы свою особую длительность.
По всему этому мы поступим правильнее, если будем считать, что пауза произошла, но она изнутри мира не может быть охарактеризована временем. Графически ее в таком случае удобнее всего обозначить элементом, не имеющим измерения, точкой.
8
До сих пор речь шла об изменчивом мире, для которого полная стабильность была только эпизодом. Но можно представить себе и такой мир, для которого полная стабильность была бы его единственным и ненарушимым состоянием. Совершенно ясно, что сказанное о паузе изменчивого мира в полной мере приложимо ко всему существованию стабильного мира. Графически вся его история должна быть обозначена точкой.
9
Второй кардинальный факт: пребывающий мир – безвременный.
10
Можно представить себе, что к стабильному и, следовательно, безвременному миру присоединился изменчивый элемент, например, точильщик со своим вращающимся колесом. Любопытно и достойно внимания, что этот один-единственный изменчивый элемент как бы пересилит все остальные бессчетные стабильные элементы: с его появлением в мире появится время, отсчитываемое оборотами колеса. Стоит остановить колесо, и время исчезнет. Обозначая графически: при наличии хотя бы единственного преобразования история мира уже не может изображаться точкой, а должна изображаться линией, прямой.
Такая безграничная властность преобразования, такое решающее влияние его, доминирование кажется странным. Ведь, по сути, все прежние элементы мира остались такими же стабильными. И все же достаточно привнесения одного преобразования для того, чтобы все они приобрели время, подобно тому, как достаточно одной зажженной свечи для того, чтобы все предметы в комнате, бывшие до того темными, засветились.
11
В том мире, который мы сейчас рассматривали, имеется время. Кажется, что оно всеобъемлюще, свойственно в одинаковой мере и точильному колесу, и всем другим – стабильным – элементам этого мира, например, скале. Ведь если мы
