Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко
Вяло отдав честь, сутуля спину, Павлов ушел.
Игорь дописывал план боевой учебы на следующую неделю, когда в дверь кабинета постучали.
– Разрешите, товарищ гвардии лейтенант? – Павлов остановился у двери.
– Проходите, Павлов, присаживайтесь.
Солдат медленно опустился на стул.
– Мы можем поговорить доверительно, Михаил? – спросил Игорь. Помедлив, тот молча кивнул.
– Я беседовал с вашим другом Дудкиным, он сказал, что ничего не знал о том, что вы собрались в самоволку, – начал лейтенант.
– Все верно, ничего он не знал, – прерывисто вздохнул Павлов. – Я и сам не думал, что все так выйдет…
– Петр мне рассказал, что вы письмо какое-то получили? – предупредительно поинтересовался Игорь.
– Что он еще вам наговорил, тот болтун?
– Не надо так резко о друге, Михаил, тем более что ничего непорядочного он не сделал. Только сказал: «Мишка письмо прочитал и сразу расстроился». Что это за письмо, если не секрет, оно от девушки?
Солдат долго молчал, потом проговорил глухо:
– Из дома письмо, от сестренки…
– Не подумайте, что лезу в душу… – Игорь замялся, подбирая нужные слова. – Но если можно, то…
– Понимаю, товарищ лейтенант, – кивнул Павлов. – Вы обязаны знать о своих солдатах все… В общем, про отца сестра написала, опять он мать избил… А она и так едва ходит, ноги у нее больные.
– Пьет отец? – спросил Игорь.
– Пьет… – солдат горько усмехнулся. – Запивается! Неделями не просыхает… Сестра пишет, что звереть уже начал с водки. Гоняет всех, даже бабушку. Раньше-то хоть меня малость остерегался.
– Вы что, сопротивлялись ему?
– Пытался. Только силенки были не те, что сейчас… Батя у нас здоровенный, треснет кулачищем в ухо, под койку летишь. Пусть бы теперь попробовал… – Павлов медленно стиснул кулаки, его широкое простоватое лицо потемнело, глаза зверовато сузились. – Два-три прямых в челюсть, да столько же в корпус и готов алкаш!
– Что ж вы так об отце, ведь как-никак, а родной человек…
– Уж лучше вообще отца не иметь, чем такого! – со сдерживаемым гневом изрек Павлов. – Вот вы, товарищ лейтенант, когда-нибудь бегали босиком по снегу, спасаясь от «родного человека» с топором в руке?
– Да что вы, Павлов?! – воскликнул пораженный до глубины души Игорь. – Как такое вообще возможно.
– А вот я бегал, и не один раз…
Игорь долго молчал, пораженный озлобленным видом солдата. «Видно, досталось парню от жизни…» – подумал он, вслух же спросил:
– Я давно присматриваюсь к вам, Михаил, и теперь, кажется, начинаю понимать, почему вы всегда хмурый, неразговорчивый, угрюмый…
– А мы, помо'ры, почти все такие… – как-то обреченно пояснил тот. – Я ведь родом из-под Архангельска, северянин. Море у нас суровое и люди тоже суровые… Да еще и служба такая досталась: слышали, поди, солдатскую присказку: «Кто в ВДВ служил, тот в цирке не смеется!»
– Не скажите, не скажите, Михаил! – живо возразил Игорь. – Возьмите, например, вашего приятеля Дудкина, у него вечно рот до ушей.
– Это уж точно, – усмехнулся Павлов. – Петька у нас молодец: беглец, певец, и на гитаре игрец! Так про него разведуны' говорят.
– Под словом «беглец» вы подразумеваете тот случай с генералом Маргеловым? – Игорь со скрытым удовлетворением наблюдал, как Павлов понемногу начинает оттаивать, внутренне раскрепощаться.
– Верно, – подтвердил солдат.
– В таком случае хочу спросить, почему вы позволили патрулю захватить себя? Ведь и у вас был шанс получить в подарок часы Главкома ВДВ, не так ли?
– Так! – коротко подтвердил Павлов и, поразмышляв, добавил. – Только вы бы видели тех патрульных «фазаня'т»8. Все трое, как на подбор – худющие, будто весенние грачи, какие-то даже заморенные… Да и начальник ихний, пехотный старлей, тоже недалеко ушел – ростом под два метра, а тощий, как шест. Короче, я бы на раз-два с ними разобрался, но не стал этого делать. Во-первых – жалко пацанят, а во-вторых, почему-то было наплевать, что меня задержали. А насчет генеральских часов так думаю: на каждого разгильдяя, типа меня, их даже у «Бати» не хватит…
– А как же его установка, насчет того, что десантник не имеет права попадать в плен?
– Что я могу сказать, товарищ гвардии лейтенант? – вопросом ответил Павлов. – Я и ротного подвел под монастырь, и вас, и старшину Гусарова и, получается, самого Василия Филипповича Маргелова… Знаю, что теперь все ребята будут меня презирать, и понимаю, что заслуженно. Десантник, а дал захватить себя какой-то зачуханной пехтуре', позорище для всей дивизии!
– Никакого позора здесь нет, это просто жизнь с ее непредсказуемыми поворотами… – твердо возразил Игорь и поинтересовался. – Но я так и не понял, почему вы в самовольную отлучку подались?
– Сам не пойму, как это получилось… – виновато потупившись, тяжело вздохнул солдат. – Письмо прочитал – хоть волком вой. Когда у меня плохое настроение, то одному побыть хочется. А как побудешь? Кругом люди, люди, и все суются с вопросами: «Чё ты такой смурной, Миха? Чё случилось? Расскажи! Поделись! Объясни!»
Осточертело всё это, честно говоря… Вот и ушел из распола'ги, перелез через забор, подался в лес, костер запалил… Не помню даже, сколько времени там возле ручья просидел. А потом на меня патруль наткнулся…
Игорь помолчал, сосредоточенно вертя в руках авторучку, затем спросил доверительно перейдя на «ты»:
– А почему именно в лес направился, Михаил?
– Люблю я его… Посидишь вот так, один, подумаешь о том, о сем, душа и отойдет, жить легче становится. Я дома часто в лес ходил, на охоту там, на рыбалку… Отец пьяный придет, бухте'ть и цепляться ко всем начинает, а я собираюсь – и в лес, к реке поближе. Сестренку брал с собой, брата, а там и рыба, и костер, и уха… Так и жили… – будто застыдившись своей откровенности, Павлов внезапно оборвал рассказ.
– Да-а-а… – неопределенно произнес Игорь, машинально перелистывая лежавшую перед ним тетрадь. – А почему сразу не рассказал обо всем мне и замполиту, Михаил?
– Жаловаться не привык, товарищ лейтенант. Сейчас-то рассказал только потому, что знаю, как вам досталось из-за меня. И, потом, время у меня было подумать, десять суток на гауптвахте, это… – солдат замолчал, и вдруг неожиданно спросил:
– Скажите, товарищ лейтенант, кто ваш отец?
– Музыкант, заслуженный артист Советского Союза, работает в консерватории преподавателем музыки по классу фортепиано… А почему вас это интересует?
– Он вашу мать по-пьяни не гоняет, поди?
– О чем ты, Михаил! Я и слышу-то об этом впервые! А почему мать не уйдет от такого изверга?
– Куда она пойдет? Родни у нее нету, сама больная, детей – охапка… Их как-то надо поднимать… А батя не все пропивает, слава Богу…
– Нд-а-а, ситуация…
