Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон
Тактика милошевича: провоцирование и использование нестабильности во время распада бывшей югославии
После принятия Конституции 1974 года Югославия под управлением маршала Иосипа Броз Тито фактически стала конфедерацией, состоящей из республик (Словении, Хорватии, Боснии, Македонии, Черногории, Сербии) и автономных краев (Воеводины и Косова). Время правления Тито было периодом стабильности государства, а после его смерти в 1980 году решать политические проблемы и справляться с экономическим кризисом пришлось президиуму СФРЮ, главы которого ротировались. В 1981 году сербы составляли около 36,3 % населения Югославии, хорваты – 19,7 %, «славяне-мусульмане» – 8,9 %, словенцы – 7,8 %, албанцы – 7,7 %. Прочие группы включали в себя македонцев, черногорцев, венгров, цыган, словаков, румын и турок. Воеводина, многонациональный регион со значительным венгерским меньшинством, и Косово с подавляющим большинством албанцев были частью Сербии, но обладали автономией и правом голоса на уровне федерации.
Албанцы, даже составляя в Косове большинство, на протяжении долгих лет страдали от нарушения прав человека и недостатка гражданских свобод. В то время как они добивались расширения своих прав, а федерация предоставляла такое расширенное право представительства, в Сербии возникло сербское националистическое движение, крайне негативно относившееся к автономии провинций. В более тяжелом экономическом положении Сербии по сравнению со Словенией и Хорватией обвинялись «антисербские» настроения остальных единиц федерации. Казалось, что конфедерация не служит интересам Сербии. Растущее националистическое движение, идеи которого были изложены в известном меморандуме Сербской академии наук и других националистических публикациях, представляло сербов жертвами геноцида и припоминало в связи с этим и геноцид сербов нацистами и хорватскими усташами во время Второй мировой войны, и османское вторжение на Балканы в XIV веке, и так далее вплоть до положения численного сербского меньшинства в Косове и утверждения, что против сербов организован заговор по выдворению их с исторических земель[92].
Слободан Милошевич поймал и оседлал эту националистическую волну, став в 1986 году лидером Союза коммунистов Сербии. Националисты устраивали в Косове массовые демонстрации, привозя на них сербов из самой Сербии. Милошевич понял, что такая мобилизация людей вместе со спонтанным и спровоцированным уличным насилием позволит воспользоваться разочарованием сербов и растущей яростью националистов и создаст потребность в лидере, который придет и захватит власть и влияние.
В 1988 году британская коммунистическая газета Workers Power попыталась предвосхитить последующие события:
Сербская коммунистическая партия начала совершать погромы, чтобы положить конец частичной автономии Косова и Воеводины. Этот поход возглавил сербский партийный лидер Слободан Милошевич… [который] санкционировал серию демонстраций против албанцев в поддержку Великой Сербии в Косове, Черногории, Воеводине и Македонии. Он добивается того, чтобы Косово и Воеводина были возвращены под непосредственный контроль Сербии, и идет по пути построения Великой Сербии внутри Югославии. Его политика носит квазифашистский характер[93].
Стоило автономным краям потребовать в 1990 году статуса республик, как Милошевич отменил их частичную автономию. Напряжение достигло того порога, когда потребовалось провести многопартийные выборы, и Милошевич устроил внеочередные выборы. Он переименовал Союз коммунистов в Социалистическую партию Сербии (СПС) и, используя контроль над средствами массовой информации и силы полиции, избавился от всех соперников и получил 194 из 250 мест в сербском парламенте.
Милошевич постоянно обострял и провоцировал кризисы, которые позволяли ему развивать националистическую программу. Противостояние Милошевича многопартийной политической системе в Сербии отразилось и на федеральном уровне. Главы субъектов федерации отказывались санкционировать репрессии албанцев в Косове. Разногласия и столкновения быстро нарастали и в итоге в январе 1990 года привели к распаду югославского Союза коммунистов. Спустя 12 месяцев раскололась и федерация – республики одна за другой объявили о своем суверенитете. В Словении проживало незначительное число сербов, а вот сербское население Хорватии и Боснии было многочисленным. Словения первой и довольно легко обрела независимость, в то время как в Хорватии и Сербии начали разворачиваться трагические события.
Использование нестабильности в начале войны в хорватии
Тактика использования нестабильности продолжалась. Хорватия объявила о независимости. Возник вопрос: что это означает для многочисленного сербского населения Хорватии? Обеспокоенность подобными вопросами была использована для разжигания террора и насилия.
Сербские милиционеры захватили полицейский участок в городке Пакрац в регионе Краина. Хорватские власти и военные штурмом взяли город. Сербская армия (в прошлом армия Югославии, теперь контролировавшаяся сербами) ввела войска в Хорватию, объясняя это необходимостью «развести стороны». Спровоцированная нестабильность сделала возможным террор – якобы во имя защиты региона. Слободан Милошевич сам организовал это нападение сербских военизированных подразделений и таким образом получил предлог для вторжения армии в регион с целью остановить хорватские власти и якобы устранить этнические разногласия[94]. В 1991 году, когда война перекинулась на другие города и регионы Хорватии и начался первый этап этнических чисток, многие хорваты были убиты или вынуждены бежать. Ради создания Великой Сербии и установления сербского господства Милошевич решил очистить от населения целые области. Франьо Туджман, в свою очередь, воспользовался нестабильным положением, чтобы прийти к власти и воплотить в жизнь политику хорватского национализма.
Жизнь в атмосфере террора…
Тактики террора вызвали не только необходимую для развязывания войны политическую нестабильность, сплетенную из личных трагедий – следствия жестокостей, пыток, смертей и гонений. Эти тактики привели к нестабильности в жизни людей, в их умах и сердцах. Тактика создания и использования нестабильности воздействует на каждого человека и вызывает невыносимое чувство тревоги, утрату веры в общество и в человечность, депрессию, а в вихре неконтролируемых событий – неуверенность, паранойю, невозможность овладеть своими мыслями и эмоциями. Террор возбудил недоверие к окружающим и к собственным мыслям и мотивам поступков, подозрительность по отношению к соседям, одноклассникам, друзьям и любимым. Рушились дружба, любовь, семья. Тактики террора привели к шквалу обвинений, самообвинений, сомнений и вопросов. Почему ты уехал? Почему остался? Где ты был? Что делал? Мог ли я сам сделать больше? Беспокойство о том, как выжить, о детях и престарелых родителях сопровождалось долговременной потерей сна и состоянием повышенного стресса в течение многих дней, недель, месяцев или даже лет. Горечь от потери права на нормальную жизнь усиливалась тем, что и внутри страны, и во всем мире людей постоянно характеризовали только безликими терминами этнического происхождения – «хорват», «серб» или «босниец», как будто каждый из них лишился индивидуального достоинства или ценности как личность, сосед, специалист, гражданин или просто человек.
…И вдали от него
Наблюдая за военными действиями на расстоянии, мы думали, что находимся слишком далеко, чтобы понимать, как обстоят дела на самом деле, – и чувствовали неспособность влиять на мировые события. Нам редко приходило в голову, что те, кто был непосредственно вовлечен в начинающуюся войну, возможно, знали еще меньше и чувствовали еще большее бессилие. Мы не понимали, что наша реакция издалека на разворачивающиеся события тоже планируется – и используется как тактика террора. Подобные тактики включают в себя расчет на то, что мы будем запуганы и сбиты с толку, не сможем внимательно, вдумчиво следить за новостями, в хаосе событий не заметим нарушений прав человека и нам будет легче всего принять такие объяснения, как «Они там, на Балканах, просто с ума посходили» и «Этот регион всегда был неспокойным, у них там вечно какая-то гражданская война».
Провоцирование нестабильности с целью подавить свободы: индейцы мапуче в чили
Индейцы мапуче, или арауканы, – крупнейшая группа коренного населения Чили, в течение многих лет активно добивающаяся признания, в том числе и своего права на землю. Правительство использовало государственный закон о внутренней безопасности, чтобы провести политические репрессии «террористов-мапуче»[95]. Страна была символически оккупирована осенью 2000 года, и появились сообщения, что люди с лицами, скрытыми капюшонами, предположительно мапуче,
