Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях - Рубен Валерьевич Маркарьян
Попытки ввести суд присяжных и по гражданским делам, начатые при обсуждении «Code destruction crimmelle» еще Сиейесом, не привели в континентальной Европе к практическим результатам; но в Англии существовало все-таки специальное жюри по гражданским делам в тех исключительных случаях, когда дело требовало особых технических сведений у судей. Таковыми были дела о банкротствах, о подделке торговых книг и счетов и запутанные торговые споры, разрешаемые за отсутствием коммерческих судов обыкновенными общими судами.
Суд присяжных Российской империи просуществовал до принятия Декрета о суде № 1 в конце 1917 г.
Возрождение суда присяжных в России (Советском Союзе) стало активно обсуждаться с конца 80-х гг. XX в.
9 июня 1989 г. Съезд народных депутатов СССР принимает Постановление «Об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР», в котором впервые на общегосударственном официальном уровне был поднят вопрос о возрождении суда присяжных: «Съезд поручает Верховному Совету СССР обеспечить проведение судебной реформы к середине будущего года, чтобы создать действительно независимую и авторитетную судебную систему, рассмотрев возможность использования такой демократической формы судопроизводства, какой является суд присяжных. Судебные системы союзных республик должны строиться с учетом их политических, правовых и культурных традиций, при соблюдении всех принципов демократического правосудия».
13 ноября 1989 г. принимаются Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве, в статье 11 которых говорилось о возможности решения виновности подсудимого в преступлениях, за совершение которых законом предусмотрена смертная казнь либо лишение свободы на срок дольше 10 лет, судом присяжных (расширенной коллегией народных заседателей).
Законом СССР от 10 апреля 1990 г. № 1423-1 вносятся изменения в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, согласно которым «по делам о преступлениях, за совершение которых законом предусмотрена смертная казнь либо лишение свободы на срок свыше десяти лет, вопрос о виновности подсудимого может решаться судом присяжных (расширенной коллегией народных заседателей). Законодательством союзных республик могут быть установлены и иные категории дел, подсудных суду присяжных (расширенной коллегии народных заседателей)».
В октябре 1991 г. Постановлением Верховного Совета РСФСР была одобрена Концепция судебной реформы, положившая начало новому этапу отечественного правосудия.
С принятием поправок в Конституцию РСФСР (1991–1992 гг.) и новой Конституции России (12 декабря 1993 г.) право обвиняемых на рассмотрение их дел судом присяжных закрепилось на высшем законодательном уровне. Закон РФ от 16 июля 1993 г. дополнил УПК РСФСР разделом X «Производство в суде присяжных». Суд присяжных с 1 ноября 1993 г. был образован в Московской, Ивановской, Рязанской и Саратовской областях, а с 1 января 1994 г. – в Алтайском и Краснодарском краях, Ростовской и Ульяновской областях и далее в других субъектах Российской Федерации.
Первый процесс с участием присяжных в современной России проходил с 15 по 17 декабря 1993 г. в Саратовском областном суде над братьями Артуром и Александром Мартыновыми, обвиняемыми в умышленном убийстве трех человек, совершенном из корыстных побуждений и с особой жестокостью, а также в разбойном нападении, совершенном группой лиц по предварительному сговору. В итоге деяния братьев были переквалифицированы на значительно более мягкую статью УК и они отделались небольшими сроками заключения.
По мере развития института суда присяжных становилось очевидным нежелание обвинения, которое представляла прокуратура, принимать участие в суде присяжных, так как статистика обвинительных приговоров в делах с присяжными значительно отличалась от суда, проводимого без них. К концу 2000-х гг. статистика обвинительных приговоров в
России приблизилась вплотную к 100 %, в то время как присяжные упорно держали планку в 15 % оправдательных приговоров. Провозглашенная борьба с коррупцией и терроризмом как главными врагами российской государственности привела к исключению из числа дел, рассматриваемых присяжными, преступлений этой категории.
Это прискорбно, ибо я с искренней завистью как-то прочел выступление известного российского адвоката С. Андреевского на конференции помощников присяжных поверенных в 1903 г. Почему с завистью? Сами посудите:
«Большинство уголовной практики составляют процессы, где виновность перед законом несомненна. И вот в этой области наша русская защита сделала, на суде присяжных, наибольшие завоевания проповедью гуманности, граничащей с милосердием. Пусть над нами смеются иностранцы! Но я принимаю за наилучший аттестат нашей трибуны ироническое замечание французов: „Les criminels sont toujours affranchise en Russie; on les apellent: nestschastnii“, то есть: „В России всегда оправдывают преступников, их называют – несчастными". Всегда – не всегда! Однако же едва ли в каком государстве найдется более человеческий, более близкий к жизни, более глубокий по изучению души преступника суд, чем наш суд присяжных. И это вполне совпадает с нашей литературой, которая, при нашей отсталости во всех прочих областях прогресса, чуть ли не превзошла европейскую не чем иным, как искренним и сильным чувством человеколюбия. Запад невольно смущается перед этою широкою, теплою и мягкою волною всепрощения, идущею с Востока. Практические иностранцы, с течением времени, перестают глумиться, начинают задумываться и уже почти готовы признать свежесть славянского гения, ибо ведь из самой передовой страны старого запада, из Франции, раздался афоризм: „Tout comprende c’est tout pardoner" – все понять, значит все простить. И вот, даже французам невольно напрашивается вывод: „А пожалуй, русские понимают лучше нашего"…»
Иными словами, более ста лет назад, получается, судебный юрист мог сказать: «Мы в технологиях и науке отстали, зато у нас передовая судебная система. Завидуй нам, Европа!» А я и тысячи моих коллег сегодня можем повторить лишь первые слова из этой фразы. К нашему общему прискорбию.
Скорее к нам сегодня подходят выражения другого классика прошлого столетия, Франца Кафки. В романе «Процесс» приводится диалог обвиняемого – господина К. с неким судебным художником Титорелли, который мог как-то повлиять на благоприятный результат процесса над К., раз уж был судебным художником.
«Художник: Есть три возможности: полное оправдание, оправдание мнимое и волокита. Лучше всего, конечно, полное оправдание, но на такое решение я никоим образом повлиять не могу. По-моему, вообще нет такого человека на свете, который мог бы своим влиянием добиться полного оправдания. Тут, вероятно, решает только абсолютная невиновность обвиняемого. Так как вы невиновны, то вы, вполне возможно, могли бы все надежды возложить на свою невиновность. Но тогда вам не нужна ни моя помощь, ни чья-нибудь еще.
К: Мне кажется, вы сами себе противоречите. Вы только что заметили, что никакие доказательства на суд не действуют, потом вы сказали, что это касается только открытого суда, а теперь вы заявляете, что
