Красный жрец - Сим Симович

Ответом стала стрела, пущенная с городской стены. Она пролетела в нескольких футах от головы парламентёра.

— Передайте своему императору, — крикнул кто-то с башни, — что Железный трон не торгуется!

Парламентёр спокойно развернул коня и поехал обратно. Через час весь лагерь знал об ответе осаждённых.

— Что ж, — сказал Лесандро, выслушав доклад. — Они сделали свой выбор. Теперь сделаем свой.

На пятый день началась демонстрация силы. "Дракон Рглора" выпустил несколько струй пламени в сторону города — не для того, чтобы причинить ущерб, а чтобы показать свою мощь. Огонь достигал городских стен, лизал камни, но не причинял серьёзного вреда.

Но психологический эффект был колоссальным. Защитники видели, что осаждающие могут сжечь любую часть города, когда захотят. Это была демонстрация милосердия — и угроза одновременно.

— Умно, — признал принц Доран. — Он не разрушает город, но показывает, что может это сделать.

— Страх — могучее оружие, — согласился Оберин. — Порой сильнее меча.

На шестой день из города начали бежать первые перебежчики. Сначала несколько торговцев, потом солдаты городской стражи, затем даже мелкие лорды. Все они рассказывали одно и то же: в городе начинается паника, припасы заканчиваются, а король Джоффри впал в истерику.

— Сколько у них продовольствия? — спросил Лесандро у одного из перебежчиков.

— На месяц, не больше, ваше величество, — ответил тот. — И то если экономить.

— А боевого духа?

— Какого боевого духа? Половина гвардии готова открыть ворота, лишь бы покончить с этим.

На седьмой день кольцо вокруг города было завершено. Королевская Гавань оказалась в стальных объятиях осадного лагеря, из которых не было выхода. Но Лесандро не торопился с штурмом.

— Время работает на нас, — объяснил он военному совету. — Каждый день осады ослабляет их волю к сопротивлению. А наша армия, наоборот, крепнет.

Действительно, осадный лагерь жил полной жизнью. Работали кузницы и мастерские, проводились учения и парады, жрецы Рглора служили ежедневные молебны. Солдаты были сыты, здоровы и полны решимости.

А в городе, по словам перебежчиков, начинался голод.

— Ещё неделя, — предсказал мейстер Квиберн, — и они сами откроют ворота.

— Если Тайвин Ланнистер не придёт им на помощь, — добавил Оберин.

— Не придёт, — уверенно сказал Лесандро. — У него нет армии, способной прорвать нашу блокаду. А если придёт — мы разобьём его в открытом поле.

Осада Королевской Гавани стала образцом военного искусства. Никто ещё не окружал город столь плотным кольцом укреплений. Никто не применял такое разнообразие осадных машин. И никто не демонстрировал такое сочетание силы и милосердия.

Город был обречён. Оставалось только дождаться, когда его защитники это поймут.

***

Стены Королевской Гавани дрожали от ударов гигантских катапульт. Глиняные горшки с греческим огнём разбивались о камни, превращая участки укреплений в пылающий ад. Дым застилал небо, а крики защитников смешивались с рёвом осадных машин.

Лесандро стоял на вершине осадной башни, наблюдая за штурмом. Его план сработал безукоризненно — две недели блокады довели защитников до отчаяния, а демонстрация мощи «Дракона Рглора» сломила их волю к сопротивлению.

— Северная стена прорвана! — доложил гонец. — Огненные братья ворвались в город!

— Отлично. Передайте командирам: помнить о мирных жителях. Кто не сопротивляется — того не трогать.

Первый удар пришёлся по Блошиному Дну — самому бедному району города. Здесь жили те, кому нечего было терять, и