Не твой герой - Сим Симович
Возвращаясь домой на автобусе, я размышлял о новых возможностях. Беатрис явно волновалась за отца, а значит, замечала изменения в его поведении. Если мои подозрения верны, и доктор действительно приближается к опасной черте в своих экспериментах, она может оказаться союзницей в попытках его остановить.
Или наоборот — станет препятствием, если узнает о моих собственных исследованиях. Впрочем, время покажет.
Вернувшись домой, я обнаружил Мэй, сладко спящую на диване в гостиной. Телевизор тихо бормотал — шла какая-то передача о политике, а на экране мелькал знакомый силуэт президента Клинтона. Пульт валялся рядом с рукой тети, а на журнальном столике стояла недопитая чашка чая и лежала раскрытая книга Стивена Кинга — «Бессонница».
Осторожно выключив телевизор, я нежно взял Мэй на руки. Она что-то пробормотала во сне и прижалась ближе, как маленький ребенок. В такие моменты особенно остро ощущалась ответственность за этого дорогого мне человека. Мэй была единственной семьей, которая у меня осталась, и я не собирался ее подводить.
Аккуратно донеся тетю до спальни, я уложил ее на кровать и укрыл одеялом. Она даже не проснулась, лишь довольно вздохнула и повернулась на бок. На тумбочке стоял старый будильник с двумя медными колокольчиками — механический монстр, который каждое утро безжалостно выдирал из объятий сна. Рядом лежали очки для чтения и еще одна книга — «Анна Каренина» Толстого. Мэй всегда была большой любительницей классики.
Тихо прикрыв дверь спальни, я направился на кухню. Желудок настойчиво напоминал о себе — тренировка с командой и работа в лаборатории отняли много сил, а ускоренный метаболизм требовал постоянной подпитки. Лазанья была как раз тем, что нужно — сытно, вкусно и можно приготовить с запасом.
Первым делом я включил старенькое радио «Панасоник», стоявшее на подоконнике. Покрутив настройку, поймал волну местной рок-станции. В эфире как раз играли «Alive» от Pearl Jam — Эдди Веддер проникновенно пел о том, что все еще жив, и это отлично подходило моему настроению.
— I'm still alive... — тихо подпевал я, доставая из холодильника необходимые продукты.
Холодильник был настоящим ветераном — белый «Дженерал Электрик» с хромированными ручками, который верой и правдой служил семье Паркеров уже лет десять. Морозилка требовала регулярной разморозки, а дверца закрывалась только если правильно дернуть за ручку, но он все еще работал как часы.
Выложив на стол фарш, сыр моцарелла, пармезан, лук, чеснок, помидоры и листы для лазаньи, я принялся за дело. Сначала нужно было приготовить соус — основу любой хорошей лазаньи. Поставил на плиту старую чугунную сковороду, которая досталась нам еще от бабушки Мэй. Тяжелая, надежная, с деревянной ручкой, обмотанной изолентой.
Пока сковорода нагревалась, я мелко нарубил лук и чеснок. Запах свежего чеснока всегда действовал успокаивающе — что-то домашнее, уютное в этом аромате. На радио сменилась композиция — теперь играли Nirvana, «Come As You Are». Курт Кобейн был мертв всего несколько месяцев, но его музыка все еще звучала на каждой станции.
Добавив в разогретую сковороду немного оливкового масла, я высыпал туда лук. Шипение и потрескивание наполнили кухню, а сладковатый аромат карамелизующегося лука смешался с запахом чеснока. Готовить в такой тишине, под неспешную музыку, было настоящей медитацией.
Следующим в сковороду отправился фарш — говяжий, свежий, купленный у мясника О'Райли на углу. Старый ирландец держал лавку уже тридцать лет и знал толк в мясе. Фарш зашипел и начал менять цвет с ярко-красного на коричневый. Я помешивал его деревянной лопаткой, разбивая комки.
— Here we are now, entertain us... — напевал Кобейн из динамиков, а я подпевал, размешивая фарш.
Когда мясо прожарилось, добавил измельченный чеснок. Аромат усилился в разы — острый, пряный запах заполнил всю кухню. Затем пришла очередь помидоров. Консервированные томаты «Хант» в жестяной банке — классика американской кухни. Открыл консервным ножом, который висел на магните на дверце холодильника, и вылил содержимое в сковороду.
Томаты весело забулькали, смешиваясь с мясом. Добавил щепотку соли, черного перца, сушеный базилик и орегано. Специи хранились в старых стеклянных баночках на полочке над плитой — некоторые из них помнили еще дядю Бена. При мысли о нем на душе стало немного грустно, но я отогнал печальные мысли. Сейчас важно было сосредоточиться на готовке.
На радио начали крутить рекламу — какой-то магазин мебели предлагал скидки, страховая компания гарантировала защиту, а местная автомойка приглашала привести машину «в божеский вид». Реклама девяностых была особенной — простой, прямолинейной, без современных маркетинговых уловок.
Пока соус томился на медленном огне, я
