Российский колокол №5-6 2021 - Коллектив авторов

Кроме Иосифа Бродского с ним были в близких отношениях два Олега – Олег Осетинский и Олег Михайлов, которые считали Чудакова одним из талантливейших поэтов своего поколения.

Этот русский вундеркинд и у меня также вызывал острое любопытство, хотя стихи, которыми он баловался, иногда удивляли свободой, высокомерием и восхитительным цинизмом:

Ипполит, в твоём имени камень и конь.

Ты возжёг в чреве Федры, как жжёнку, огонь.

И погиб, словно пьяный, свалившийся в лифт,

Персонаж неолита, жокей Ипполит.

Колесницы пошли на последний заезд.

Зевс не выдаст, товарищ Будённый не съест.

Только женщина сжала программку в руке,

Чуть качнула ногою в прозрачном чулке.

Ипполит, мы идём на смертельный виток!

Лязг тюремных дверей и сверканье винтовок.

Автогонщик взрывается: кончен вираж.

Всё дальнейшее – недостоверность. Мираж.

«Я люблю тебя, мальчик, – сказала она,

Вожделением к мёртвому вся сожжена, —

Мне осталось напиться в ресторане “Бега”,

Мне осталась Россия, печаль и снега».

В 60-е годы мы встречались часто, но потом мой интерес к нему пропал, и мы могли не встречаться годами. Однако я почему-то до конца не выпускал из памяти его джеклондоновское лицо, скуластое, белозубое, большеглазое, обрамлённое крупными кольцами каштановых волос, и жалел о его неосуществившейся литературной судьбе.

Иногда до меня доходили слухи, что его то ли судили, то ли собираются судить за тунеядство, или за порнографические фильмы, или даже за сутенёрство. Но мне уже было не до Чудакова. Времена на дворе наступили грозные.

Однако вдруг в конце 1992 года, в разгар государственной, бытовой и духовной разрухи, я получил от него отчаянное письмо из Чеховского района Московской области, из селения Троицкое-Антропово, из психбольницы № 5, в котором он просил меня либо вызволить его из дурдома (куда он попал как душевнобольной, вместо того чтобы загреметь в лагеря), либо прислать ему немного денег на продукты, потому что кормят в психушке впроголодь.

А ещё в конверте лежало письмо для Бродского с просьбой узнать американский адрес последнего и отослать письмо в Америку. У Бродского Чудаков также просил денежного вспомоществования.

Я выполнил все его просьбы, послал ему денег, свежие журналы и свою новую книжку «Высшая воля» – стихи о Смутном времени. В ответ весной 1993 года, когда начиналось роковое противостояние ельцинского окружения с российским парламентом, я получил от Чудакова очередное послание, которое, в отличие от других, случайно сохранилось в моём архиве.

«Дорогой Стасик!

Восхищён книгой. Подробности в личном разговоре. Тираж в 5 тысяч оскорбительно мал. Я же писал тебе, что продаю квартиру за 40 тысяч долларов, это будет в апреле, я выписан, дело утверждается в суде. На Пасху мы похристосуемся. Так вот тебе пасхальный подарок: я выпущу книгу вторым изданием (надеюсь, с дополнением) тиражом тысяч в 30 и обязуюсь всё распространить. Надеюсь ещё и прибыль получить. Пары тысяч долларов на это хватит. Но важно не это. Важно выиграть выборы. Я надеюсь быть одним из анонимных, но деятельных членов твоей избирательной команды. Когда бы ни состоялось голосование – осенью или зимой – победа русского крыла неизбежна. Я надеюсь, ты возьмёшь на себя ответственность быть членом Учредительного собрания, сделать это надо в том же округе, что и в прошлый раз. Время только отметит (или высветит) твою правоту. Я беру на себя всё, что связано с TV (уже продумал, как это сделать в коротких роликах). Ну, желаю тебе новых стихов. Прошу сообщить мне адреса, по которым ты отправил мои письма в Нью-Йорк Бродскому и в «Русскую мысль». Олегу (Михайлову. – Ст. К.) привет. Я готов прийти ему на помощь – дать новые темы, женить в третий раз, благословить на рождение наследника (мальчика). В заключение прошу прислать твой журнал № 1–3 за 93 г. и, если можно, любые свежие номера «Литературного обозрения», «Лит. учёбы» и «Вопросов литературы». Я занят только немецким, читать нечего, кроме Евангелия.

Поклон. Сергей Чудаков».

Наш анфан террибль завёл речь о выборах в российский парламент, поскольку вспомнил, что в 1990 году я баллотировался в Верховный Совет РСФСР по Дзержинскому округу Москвы и занял второе место из 15, даже опередив таких известных людей, как генеральный прокурор России Трубин или всемирно знаменитый художник Илья Глазунов. На следующий тур голосования нас осталось двое – я и известный демократ, ученик и поклонник Сахарова Михаил Астафьев, который, конечно же, победил меня в либерально-демократической Москве… С той поры я оставил всякую мысль заниматься прямой политической деятельностью и печально улыбнулся, прочитав послание Чудакова… Особенно то место, где он писал, что «победа русского крыла неизбежна». Письмо Чудакова, написанное Бродскому, я, конечно же, отослал и вскоре получил от Иосифа ответ, в котором он сообщил мне, что послал деньжат Серёже Чудакову, а заодно вежливо отказался от моего предложения напечататься в журнале «Наш современник», наверное, потому, что смешно и неумно было космополиту Иосифу сотрудничать с русским националистическим журналом. Хотя его стихи, «наиболее русские», написанные в архангельской ссылке, я готов был напечатать безо всяких сомнений.

Письмо Бродского я, к сожалению, по своей безалаберности потерял, о чём до сих пор жалею, потому что оно было документальным свидетельством наших если и не дружеских, но отнюдь не враждебных отношений.

А вскоре пред моими очами возник выпущенный из дурдома несчастный Чудаков, которого я узнал не сразу: его кудлатая крупная голова сжалась, лицо стало похоже на печёное яблоко, руки тряслись. И ни о каких выборах русских патриотов в Учредительное собрание он и не вспоминал… Куда он исчез из нашей жизни и где похоронен – неизвестно, просто пропал без вести, как сотни тысяч людей в ельцинскую эпоху.

Последний, кто поддерживал какую-то связь с ним, был Олег Осетинский.

– Мы часто звонили друг другу, иногда встречались, – рассказывал Олег мне. – Я узнал, что после смерти матери он сдал часть своей огромной квартиры каким-то азербайджанцам. А я на несколько месяцев уехал в Америку зарабатывать деньги. Когда же вернулся и позвонил ему, то голос с восточным акцентом ответил мне, что Чудаков продал эту квартиру им и где он сейчас обитает – неизвестно… С тех пор прошло несколько лет. Был бы жив – объявился бы. Конечно, они его в асфальт закатали…

Это было не первое известие о смерти Сергея Чудакова. Ещё раньше