Хроники Короны. Восстание - Владислав Горревой

Когда одноклассницы очередной урок проводили за готовкой позднего обеда для Мистера Эна, мальчишки вновь занимались шлифовкой брусков, которые учитель после учебного дня относил постоянным покупателям на рынок с Площади Свободы. На скучных занятиях Мистер Эн занимался тем, что бродил по кабинету и, если слышал чьё-то "я завершил, сэр", подскакивал к подопечному и проводил голой рукой по поверхности бруска с двух сторон. Если в грубой, как его чёрствая душонка, ладони оставалась хотя бы единственная мелкая заноза, то доска отправлялась в мусорный бак, либо сжигалась, а её хозяин получал выговор и худшую оценку – нуль.

Что ж, пора вкратце объяснить оценочную систему в сфере образования Короны, а то я говорю вам ничего не значащие словечки. Начнём, пожалуй, от хорошего к плохому.

Фифт – высшая оценка, которой мог добиться увы не каждый. Дополню, все оценки имели собственное наименование. Наименование фифта – "отлично". Не уверен, что хотя бы такой сентименталист, как Мистер Трагеди, учитель стихочтения, поставил бы фифт, произнеся наименование полностью. Он бы, вероятнее, молча накалякал вычурную букву "Ф" и с протяжным зубным скрипом вымолвил бы ленивое "сойдёт, но в следующий раз пересказывай книгу с большей скоростью и экспрессией".

Форт – отметка с наименованием "хорошо". В итоге учебного круга учащийся обязан был иметь не менее трёх фортов для успешного прохода в следующий класс, иначе следовал отказ и повторное обучение.

Далее шёл трес или же "оценка, говорящая об отсутствии базовой теории в голове". Именно к ней и стремился Джим на уроках Миссис Крунсберг, пока его мечты и планы не разрушились.

— До уровня треса ты определённо не дотягиваешь, Логан, — сварлила она. — Поэтому ставлю... твут. Быть может, возьмёшься наконец за голову. И что это ты на меня так уставился? Разве ты чем-то недоволен? Значит, получай жалкий онс! Подавай-ка сюда дневник, негодник! Будешь знать, как на меня зыркать!

Твут переводился, как "отвратительно, ваш ребёнок умственно отсталый", встречался в кабинете догородского языка чаще, чем где-либо ещё, однако, как в случае с Джимом, оценка могла смениться в том случае, если Одри начинала обращать целую капельку внимания на учеников:

— Почему я вижу улыбку? Так тебе смешно? Тогда ставлю онс!

— Почему я вижу подобную гримасу? Не нравится отметка? Получаешь онс, надеюсь теперь ты доволен!

— Почему я вижу безразличность? Или же тебе наплевать на оценки? Влеплю-ка я онс для поднятия мотивации!

— Зачем ты закрыл от меня лицо? Зеваешь и готовишься спать на моём уроке?

И тому подобные вариации.

Онс – незаменимая часть жизни Томаса Гринбейла, кричащая во всю глотку нечто похожее на "омерзительно, кошмарно, невежливо, по-швондерски...". Почти худшая отметка во вселенной.

А вот и нуль – по-настоящему худшая оценка во вселенной. Принцип работы нуля – полное, беспрекословное удаление оценок из дневника и позорное клеймо "нулевика". Неприятно, да? Даже Томас пока барахтался между онсами и твутами, не смея переходить за границы дозволенного. Вернёмся же к нашим дорогим мальчишкам.

На улице темнело. Жителям с юга могло почудиться, что солнце всего-навсего загородила мрачная тучка, страдающая нестерпимым желанием испортить горожанам настроение и светлый день, однако на самом деле жёлто-оранжевый шар уже садился за горизонт. А учитывая, что в сутках двадцать часов, время пролетало незаметно, как последние минуты до казни.

В Онфост мчалась зима – сезон, ожидаемый и теми, и другими, и прохожими, и бродягами, в общем и целом, северным городком. Дворники затаились под навесами в обнимку с лопатами в ожидании снегопадов, продавцы елей и ëлочных украшений потирали ладони, утыканные иголками, в предвкушении наплыва из посетителей, а магазины подарочных обёрток и праздничных ленточек приготовились к тяжелейшей работе – соперничеству и клевете на соседние лавки.

— Знаешь, — возмутился Логан. — Возможно нам стоит обратиться в организацию по защите прав детей? Как думаешь?

Ох, Томас точно понимал: с идеей товарищ опоздал, ведь последняя организация, занимавшаяся подобного рода делами в Онфосте, разорилась спустя месяц после открытия. Вероятно, на плачевное состояние и банкротство повлияли жалобы в администрацию, написанные и посланные учителями. Им явно не понравился тот факт, что издевательства над детьми могут прекратиться в ближайший срок. В ответ Логану Гринбейл промямлил нечто из того, что я описал несколько мгновений назад.

"Бом-бом-бом!" — донеслось откуда-то сверху – это пробил пять вечера увесистый чугунный колокол, висевший под небесами, в часовой башне, находившейся неподалёку.

— Одри уже помешалась, мне надоело ежедневно опаздывать на пятичасовой чай! — пожаловался Томас, — Аделия точно меня прибьёт. Когда заявлюсь на порог, она скажет так же, как и в предыдущие разы: "Том, из-за тебя традиционный пятичасовой чай постепенно превращается в когда-угодно-но-не-пятичасовой чай! Какой смысл соблюдать традиции предков, если твоя школа с её вечными уроками препятствует этому?"

Наконец, добравшись до обветшалого столба с покрытыми чем-то мутным табличками, на которых печатным шрифтом вывели "Широкая", "Шлоппс", "Саранди" и остальные названия улочек, мальчишки решили попрощаться.

— Пора спешить домой, — согласился Джим. — Будем надеяться, вечерний Туман задержится у нас на день, а Миссис Одри Крунсберг свернёт хлипкую шею, к которой она запамятовала посильнее прикрепить голову, продырявленную швондерами.

Школьные товарищи, словно истинные джентльмены в самом расцвете сил, крепко пожали друг другу руки. Для полной картины им не хватало только шляп, чёрных перчаток, палок с орлиными набалдашниками да пышных усов.

Похлопав Томаса по плечу, Логан повернулся и зашагал по направлению, в котором указывала табличка "Шлоппс". Гринбейл же, глядя на удаляющегося товарища, отсалютовал ему.

— Удачи с зубрëжкой очередной сотни нудных слов! А то до треса тебе ещё очень и очень далеко!

— Да иди ты к Асданошу! — донёсся прощальный ответ. — Когда-нибудь ты позавидуешь моему развитому кругозору и юрисдикции!

О значении слова "юрисдикция" не слыхал ни весьма умный, по своему мнению, Джим, ни Томас. Однажды похожую фразу в школе бросил Мистер Мямлс, преподаватель социального развития, однако никто из учеников не расслышал нужное "эрудиция", и поэтому из седьмого класса выходили лишь "юрисдиты". Несомненно, если вы не помните значение этого слова, вам обязательно покажется, что вас и только вас унизили или же оскорбили (забудем о сходстве этих двух глаголов), но это не так. Хотя, учитывая тот факт, что о значении слова "юрисдикция" мне также неизвестно, я бы скорее предположил о его комичности.

Как только Гринбейл остался в полном одиночестве и окружении полусотни горожан, снующих по ведомых лишь им траекториям, он почувствовал себя одиноким.