Человек государев 2 - Александр Горбов
«Вон она. Видел, платье за углом мелькнуло?»
«Видел, как мелькнуло. Что именно, не разобрал. Это точно не кто-нибудь из недобитых Басмановых?»
«Обижаешь, — оскорбился Захребетник. — Я, по-твоему, не отличу уродливых бандитов от симпатичной барышни? Она, будь уверен. Просто Мария, ишь! Ну хоть не рабыня Изаура, и на том спасибо».
«Чего? Какая ещё рабыня?»
«Да ты её не знаешь. Повезло».
«Почему?»
«Потому что, если бы знал, сейчас бы у тебя в голове заиграла музыка. И играла бы до вечера. Многие знания — многие печали».
Захребетник, как нередко бывало, засмеялся чему-то своему.
«Раз такой умный, может, скажешь, чего эта Мария надеется добиться своей слежкой? — проворчал я. — Оттого, что будет ходить за мной по пятам, в суть моей работы не вникнет».
Захребетник ухмыльнулся.
«А ты, я смотрю, с представителями второй древнейшей профессии сталкивался так же часто, как с представительницами первой… Эта братия, Миша, едва почуяв наживу, след уже не бросает. По крайней мере, до тех пор, пока есть надежда добыть хоть какую-то информацию».
«Вот хоть убей — не понимаю, какую информацию можно раздобыть таким образом. Для чего Марии знать, в какой харчевне я обедаю? Что ей это даст?»
«Во-первых, она понятия не имела, что вы с Саратовцевым идёте обедать. Наверняка решила, что по делам. Во-вторых, даже из такой ерунды, как обед, при должном умении можно слепить вполне себе скандальный материал. Например, если хозяйка проговорится, что Саратовцев любит приложиться к бутылке».
«Так он только по выходным и праздникам прикладывается, имеет на это полное право. В будни-то не пьёт, а уж на службе тем паче!»
«А вот это уже вопрос десятый, по выходным или когда. Лично я отчётливо вижу статью под заголовком 'Служащие Коллегии Государевой Магической Безопасности предаются пьянству и разврату!»
«Почему „служащие“? Я в этой харчевне вообще не пил ни разу. И причём тут разврат?»
«Притом, друг мой, что женщина на тебя обижена — о чём, к слову, сообщила открытым текстом. Эта твоя просто Мария ухватится за любой повод. Саратовцев выпивает? Да! Ну и всё, повод есть. А ты его друг, обедать вы ходите вместе. Стало быть, Саратовцев пьёт вместе с тобой. А где выпивка, там и разврат, известное дело. Тем более что ты на днях посещал публичный дом».
«Не я, а Зубов! И совершенно не с той целью, с какой обычно посещают подобные заведения».
«А вот это ты расскажешь, когда опровержение будешь писать. Пьёт, мол, Саратовцев, по борделям шляется Зубов, а Михаил Дмитриевич Скуратов ко всему этому спиной стоял, белый и пушистый».
«Но ведь так и есть на самом деле!»
«Поверь, друг мой, что там есть на самом деле, для этой дамочки совершенно не важно. Ей нужен скандальный материал, и она будет добывать его любой ценой. Сразу, как только вы с Саратовцевым уйдёте из харчевни, ринется туда и начнёт самым дотошным образом расспрашивать хозяйку и подавальщиц. Потом ещё куда-нибудь вслед за тобой притопает, будет разнюхивать там. И так до тех пор, пока не нароет материала в количестве, которое сочтёт достаточным».
«Но я ведь её предупредил, что писать о нашей Коллегии нельзя!»
«Редактор её тоже предупреждал. Дальше-то что? Выкрутится. Обзовёт то, что напишет, сатирой или фельетоном, а когда припрут к стенке, захлопает ресницами и скажет, что не то имела в виду…»
— Ты хорошо себя чувствуешь, Миша? — окликнул меня Саратовцев.
Я встряхнул головой.
— Прекрасно чувствую, спасибо. А что?
— Да странный ты нынче какой-то. По дороге всё молчал, а сейчас вовсе — ухи зачерпнул и сидишь с ложкой в руке. Горячая, что ли? Или за окном чего увидел?
— Горячая, ага, — ухватился за подсказку я. — Ждал, пока остынет, задумался.
Я принялся за уху.
Закончив обедать, мы с Саратовцевым расплатились и вышли из харчевни. Прошагав рядом с ним по улице примерно сотню шагов, я «спохватился». Хлопнул себя по карману и воскликнул:
— Надо же, кошелёк на столе забыл! Ступай, Костя, я догоню.
Саратовцев сочувственно кивнул и продолжил путь. А я быстрым шагом направился обратно в харчевню.
Стоит ли говорить, что стол, за которым сидели мы, успела занять просто Мария. Она расспрашивала о чём-то подавальщицу. Перед Марией стоял высокий стакан с сахарной корочкой по краю и торчащей из него соломинкой — лимонад. На краю стола лежали несколько монет. Подавальщица, девушка чуть старше меня, заинтересованно смотрела на них.
— … знаю, а как же, — услышал я её голос. — Константин Львович не первый год у нас обедают. Бывает, что и ужинают тоже. А сослуживец их не так давно появились, Константин Львович привели. И тоже всем довольны.
— Не сомневаюсь, — проворковала просто Мария. — Я слышала о вашем заведении много хорошего! А скажите, милочка, что эти удивительные люди берут на обед?
— Удивительные люди? — переспросила подавальщица.
— Конечно! Они ведь работают в Государевой Коллегии, их профессиональная деятельность связана с магией. Это очень опасно, не всякий человек выдержит такое напряжение. Говорят, что пьют такие люди много… — сказав это, Мария впилась взглядом в подавальщицу.
Девушка поджала губы. С сожалением взглянула на монеты, лежащие на столе, и сухо ответила:
— Ничего такого про этих господ сказать не могу. Не замечала, чтобы много выпивали.
— Да как же не замечали? — Голос Марии стал ещё более вкрадчивым. Она вынула из ридикюля кошелёк. — Вы, быть может, просто не помните? В таком случае смею заверить: плохая память не сделает вас богаче. А вот ежели подумать хорошенько… Давайте-ка начнём с начала: что эти господа заказали на обед?
— Уху из сома на первое, свиную поджарку на второе, — холодно проговорил я. — В качестве закуски сельдь с отварным картофелем. И квас. Водку мы не пили, шампанское из горла не хлестали. Ничего сенсационного вам тут раздобыть не удастся.
Мария и подавальщица обернулись ко мне одновременно.
— Обедать эта дама не будет, — сказал я подавальщице. — На вашем месте я бы занялся другими клиентами. Приятно знать, что нас с Константином Львовичем обслуживают такие добропорядочные люди.
Вынул из бумажника рубль и протянул девушке. Та, просияв, поклонилась, метнула на Марию негодующий взгляд и отошла.
Я рассчитывал на то, что моё внезапное появление заставит Марию если не смутиться, то по крайней мере растеряться… Как бы не так. Репортёрша
