Сваха - Егорина Ленина

— Олена Владияровна, я сейчас упаду, убьюсь и буду здесь лежать и пахнуть. — почти проплакал молодой маляр.

— Ничего-ничего! — похлопала рукой по приставной лестнице. — Я тебя отодвину в сторону мясного ряда и скажу, что это у них продукт сбежал.

— Кровожадная вы. — вздохнул Тимофей и снова помахал кистью. — Не красится этот угол. Стекает краска, будто по маслу вожу…

Тишина наступила грозовая. Кулачки мои сжались, глаза сузились, а боевое настроение сменилось на похоронное.

— Ты вывеску в том месте предварительно обезжирил? Зашкурил? Зачистил? — прошипела я.

— Да здесь ведь не нужно! — Тимофей махнул еще разок и краска вновь стекла вниз каплями. — Вся же нормально покрасилась, а этот уголок — никак.

Мне нельзя нервничать. Глубокий вдох, вы-ы-ы-дох. Вдо-ох, вы-ы-ы-дох. Вдо-ох…

— Я тебя сейчас вместе с лестницей выкину обратно в твою мастерскую-сарайку на отшибе родительского дома! Сказано же было, что там обувной дуббин размазан был. А это и воск, и жир, и масла! — на длинном выдохе просвистела всё и пнула лестницу.

Это я, конечно, зря. Лестница качнулась, парень дернулся и пошел. Прямо стоя на ступеньках. Будто циркач на ходулях.

Вот он "вышел" на дорогу, "прошествовал" к соседней лавке ювелира, охая и покрякивая добрался до стены и оперся верхней частью лестницы под окно на втором этаже. Банка с чёрной краской осталась стоять на моём карнизе под вывеской.

Я уже хотела бежать за Тимофеем и укорить его за такую быструю смену работодателя, как дверь ювелирного магазина резко открылась и ударилась о "ходули" маляра. Лестница повернулась боком, парень удержал равновесие и снова установился на две ножки, но уже без опоры на стену. И вот он снова "пошёл". Только не обратно ко мне, а за угол дома ювелира. Я была возмутительно восхищена. Восхищённо возмущена. Короче, я была удивлена, зла, рада и многое другое. Надо бы настоечку успокоительную с собой брать.

Ювелир Ермолай Аристархович, суховатый мужичок средних лет, грязно выругался. Заковыристо так. Я аж заслушалась. Запонки и сережки-гвоздики были виртуозно вставлены в неподходящие места. Разумеется, в богатом воображении.

Сбоку что-то быстро заскрипело. Это Веселея шустро делала пометки в толстой тетради с кучей вставленных иноблокнотных листочков. Присмотрелась. Все "ювелирные" ругательства были тщательно запротоколированы. На вопрос: "зачем" — она ответила: "для саморазвития". Сделала себе заметочку в уме, чтобы я нашла старый листочек с ругательствами Захара Никитича. Это отец ржавой Велеи, которая тоже перебралась в Малые Колокола вместе с Максимкой.

А Тимофей, тем временем, оказался под окном второго этажа ювелирки и это самое окно начало открываться.

— Вот бы оттуда дочка Ермолая Аристарховича выглянула. — в нетерпении прошептала я, жадно вглядываясь в происходящее.

— Думаешь так просто этого маляруна сбагрить? — скептически прошептала Веселея и прищурилась. — Он вывеску-то одолеть не смог, а тут дочка вполне богатого человека…

— Да ладно тебе! Помечтать нельзя что ли? А получилась бы такая реклама…

Окно отворилось и выглянул сын ювелира. Тот посмотрел вниз на Тимофея, сказал, что окно сестры находится дальше, оттолкнул лестницу и маляр двинулся дальше. Кудряво-беловолосый брат своей сестры только высунулся из проема, чтобы обзор был более обширным.

Следующая остановка была у дерева, там и сполз Тимофей на землю и распластался, раскинув руки и ноги.

Соседнее окошко тоже отворилось и уже в него выглянула… жена Ермолая Аристарховича.

— Повезло парнишке. — пробормотала Веселея.

Тут я была с ней согласна. Анфиса Георгиевна — женщина справная. Как внешне, так и силушкой. Красивая и стройная дама с крупными завитками блондинистых волос могла лихо уделать среднестатистического мужчину. Вот только намедни я была свидетельницей того, как она заломала руку ярмарочному воришке-карманнику. Теперь мне интересно — как произошла первая встреча ювелира с будущей женой? И по своей ли воле он сказал заветное "да"? Отправлю Веселею на разведку.

С заднего дворика вышла Серафима. Молоденькая, симпатичная, озорная дочка ювелира. Курносый веснушчатый нос придавал ей задорный вид, а белые кудри легкомысленность. Девчонке семнадцать, а папаня не торопится искать ей жениха. Точнее, папаня отвергает всех предложенных маманей. Вот дождутся они и Серафима сама найдет и поставит родителей перед фактом. Предложить им свои услуги что ли?

— Подумай о том же, что и я. — попросила я Веселею, которая наблюдала за помогающей встать Тимофею девушкой.

— Ну а что? — пожала она плечами. — Парень простой, из работящей семьи. Отец его работает спецом по ядам, а мама ведет домашнее хозяйство. Я как-то была у них дома. Живут совсем на отшибе, но район там из приличных. Все разводят сады да цветы, а Роза Иосифовна каждый клочок земли использует для выращивания всяких культур. Сам-то Тимофей вряд ли справится даже с вывеской, а вот с нашей помощью…

Мы заговорщицки переглянулись и губы сами расползлись в предвкушающей улыбке.

Имя-отчество мамы Тимофея резануло слух. Вчера я как-то не познакомилась с его родителями, а очень даже зря! Надо бы наведаться ещё разок.

Пока мы шли, Серафима пару раз уронила нашего маляра, но тот все же встал, хватаясь за тонкую талию девушки. Ювелир хватался за сердце в ужасе, его жена хваталась за щеки в умилении, а их сын закатывал глаза и давал понять, что жениться он не собирается. Я прикинула и решила, что года четыре он еще может спокойно погулять, а там уж найдется та самая. Или я ее найду. Делов-то!

Пришлось идти и спасать краснеющего маляра, который никак не мог отцепиться от Серафимы. Ювелир уже отошел от приступа и пошел в бой. Разняли их быстро. Веселея удержала Ермолая Аристарховича, нажав куда-то ему пальцем отчего ювелир не смог пошевелить правой рукой. Освободившийся воротник Тимофея рваниной повис вдоль его спины.

— Отцепись ты уже от девушки! — приказала я. — Или ты уже к батюшке собрался ее вести?

— Только через мой труп! — воскликнул багровый ювелир.

— Не переживайте! Мы подождем. — кивнула я и быстренько добавила — Я хотела сказать, что вы вполне можете поменять свое мнение.

В храм никто идти не хотел. Только сама девушка и её мать. Но это и понятно. Я уточнила у ювелира какими качествами должен обладать будущий зять и он такое загнул! Сначала неприличное мычание, сквозь которое я расслышала пару новых образных вывертов. Повторила шепотом моей напарнице и та споро зафиксировала их в тетрадь. Затем ювелир раскатал губу на богатого и деловитого, и чтоб круглым сиротой был, и зависел только от его настроения и ещё куча всевозможных бредовых желаний. Маляр начал медленный отход от