Измена. (Не) чужой ребенок - Аня Вьёри
– Егор же заплатил этой женщине! – отчаянно шепчу я. – Много заплатил!
– Да много-то много, но мало! – орет Гоха и толкает мой стул так, что я чуть не падаю. – Мало, – повторяет ожесточенно. – Я хочу все! Этот гребаный наследник! Это ж как золотая карта! Регина была бы Полянская! И отстегивала бы мне! Всю жизнь! Всю! – повторяет он, встряхивая меня. – Жизнь!
Кажется, я погорячилась насчет выводов о своей ценности. Может, живой и не выйти.
– Гош, – окликаю его почти по-дружески, – а я-то тут при чем?
– А при том! – орет. – Ребенок где?
– Ну найдешь ты ребенка и что?
– А ребенок – это козырь моей систер! Если он у нее, то и Полянский у нее, – мой телохранитель опять больно сгребает в кулак мои волосы. – Но ребенок у тебя! Говори, где? Говори, и я обещаю тебе будет легкий и безболезненный несчастный случай! А иначе, – около моего лица появляется очень тонкий нож…
.
Егор
– Гош, – голос Регины ощутимо дрожит, но “патологоанатом” резко встряхивает ее, и она начинает звучать спокойно, почти томно: – Гош, у меня все на мази…
– Да ты что! – мы слышим возглас, полный недоверия. – А ну-ка поподробнее!
– Ты о чем, Гош? – теряется шлюшка.
Сенькин решала стоит рядом, он не спускает глаз с Регины и при этом придерживает рукой наушник. Явно слушает какие-то переговоры.
– Я о том, что что-то у тебя все больно гладко! – Гоха явно чувствует ложь. – То у тебя год ни черта не выходило, а то ты за час справилась! Говори, где ты?!
– Я у него в квартире, – дрожащим голосом отзывается Регина, и в этот момент “патологоанатом” взмахивает рукой.
– Засекли, – шепчет он. – Семь минут отсюда! Мои парни работают! – он подхватывает под руку Регину. – Говори с ним как можно дольше, – цедит сквозь зубы.
Тащит ее к выходу. Мне не нужно указывать, что делать. Я подхватываю комплект автомобильных ключей.
Лифт, парковка.
– Говори адрес, – я пиликаю сигналкой одной из машин, которую в последнее время почти не брал. Тысячесильный Ламборджини. – На ней будем быстрее!
У решалы вдруг светлеет лицо.
– Подаришь? – спрашивает с поистине детскими интонациями.
– Забирай! – вообще не вопрос. – Но за руль сейчас я сам!
Выезжаем, ревет мотор, переулок, поворот, и… Шоссе! Наплевав на все, выскакиваю на выделенку, выжимаю педаль в пол. Две минуты, три! Мы разогнались почти до ста семидесяти километров в час. Черт! Светофор! Визжат тормоза, дымятся шины, мы дергаемся!
– У-хху! – восторженно вопит патологоанатом. – Аж жаль, что он так близко! Давай по Черногрязской и в тупик!
.
Маша
Гоха говорит по телефону. Кривится, хмурится, гримасничает. Ему явно не нравится то, что он слышит. В конце концов, он секунды две смотрит на аппарат, потом ожесточенно его бросает в пол и летит ко мне!
Сжимаюсь в комок… Боже, ну почему я не знаю ни одной молитвы?
– Повезло вам, Марь Сергевна, – Гоха почему-то снова со мной на “вы”. – Сегодня вы не умрете! – быстро отстегивает меня от стула. – Сегодня вы – мой билет в Европу! – поднимает меня за шкирку, но я не могу стоять. Ноги затекли, мышцы сводит, колет. – Пойдем, быстро! – и тут раздается какой-то хлопок.
– Ч-черт! – ругается Гоха и хватается за рацию. – Митька? – тишина. – Серый? – тишина. – Русый!
Тут переговорное устройство неожиданно включается на ответ, и какой-то явно незнакомый Гохе голос удивленно спрашивает:
– А кто из них был Русый?
11.04 Глава 39
Егор
Мне кажется, что у меня внутри все собралось в комок. Ладони жжет, в висках пульсирует. Реальность словно изменена.
Убью.
Я его убью.
Маша бледна, но держится. Пытается что-то сказать мне взглядом, но для меня самое главное, что она жива. Моя девочка жива.
– Я так понимаю, – певучим голосом начинает “патологоанатом”, – та барышня вас не интересует…
Гоха даже хмурится пару секунд, пытаясь понять, о ком он говорит. А потом смеется. И дергает при этом Машу.
Я чуть не срываюсь, но решала меня остановливает одним движением руки.
– Говори, что тебе надо, – рычу я.
– Паспорт, чемодан бабла и самолет! – выпаливает Гоха, похоже, первое, что пришло в голову..
– Сколько? – уточняю.
– Что? – он аж брови удивленно вскидывает.
– Сколько бабла должно быть в чемодане?
Гоха немеет. Он, вероятно, решил, что никто его требования выполнять не будет.
– Десять миллионов! – выдает ошалело. – Долларов. И самолет! За штурвалом буду я сам! Покатаю твою женушку по Европе!
Я дергаю подбородком. Гоха, как мой телохранитель, был обязан уметь управлять нашим самолетом. На случай экстренных ситуаций. А я вот нет. Черт!
– Налик быстро не соберем, – я тяну время, чтобы подумать. – Я полечу с вами. Как только сядем и ты освободишь Машу, дам тебе ключи от зарубежных счетов. Идет?
Гоха в ответ просто смеется. Смеется, скот, и тянет Машу за шею. Вижу, что сдавливает ее, шагаю вперед, но тут решала выставляет руку.
– Не доверяешь мне, да, шеф?– ржет Гоха.
– Никому не доверяю, – стискиваю зубы. – Наш борт в Раменках.
– Значит, покатаемся! – отвечает подонок весело, но тут же меняет тон. – Но если ты что придумаешь! – в затылок Маши тут же упирается пистолет.
Я замираю, перед глазами пелена, но меня приводит в себя спокойный голос решалы.
– Можешь любую машину взять, – кивает Гохе патологоанатом.
А я достаю телефон. Надо подготовить борт к полету.
.
Маша
Боже, дай выжить. Я не знаю, чем я так провинилась, но мне жутко страшно. Цепляюсь за взгляд Егора. Я ничего не сказала о ребенке. Ничего. Все в порядке. Да? Скажи мне, что все в порядке, что Сашку не нашли.
О боже! И сказать-то не может. Они о чем-то торгуются с Гохой, я плохо понимаю, в ушах нескончаемый писк, сознание путается. Последствия стресса и асфиксии – отмечаю сама для себя холодным канцеляритом. Егор, пожалуйста, забери меня отсюда. Егор, я на все согласна. Пожалуйста, только забери.
Машина.
Куда меня волокут?
Егор?
Ловит мой взгляд.
Что-то проговаривает губами.
“Все будет хорошо!” – это я понимаю.
“Я люблю тебя, Маша!” – это тоже считываю.
Я тоже тебя люблю.
И всегда буду любить.
До самой смерти.
Только бы не сегодня.
Боже, я очень
