Человек государев 2 - Александр Горбов

Викентий смотрел мимо меня, на такой близкий и в одно мгновение ставший таким далёким секретер. Он снова глубоко вздохнул, понурил голову и вышел.

— Писчая бумага и конверты в верхнем ящике, — сказала Аглая.

Я кивнул. Сел за стол, взял из ящика лист бумаги.

Ответ получился таким же немногословным, как и запрос Корша.

'Глубокоуважаемый Иван Карлович!

Путь фальшивого малахириума я отследил, однако в процессе наткнулся на присутствие в этом деле аферы более серьёзной. С Вашего позволения, буду продолжать расследование. Обещаю немедля, как только появятся какие-то факты, известить Вас.

С глубоким почтением и преданностью,

Михаил Скуратов'.

Я положил записку в конверт и отдал слуге Корша, который дожидался в прихожей.

Рядом со слугой я, к своему удивлению, увидел Викентия, надевающего летнее пальто.

— Я немного провожу нашего уважаемого письмоносца, — сообщил он. — С такими важными вестями разве можно идти по улицам без провожатого? В газетах на днях писали, что в городе снова орудует банда злоумышленников! Устроили жуткую резню буквально в соседнем квартале… Идёмте, милейший! В моём присутствии вам опасаться нечего.

С этими словами Викентий надел шляпу, ухватил обалдевшего слугу за рукав и немедленно, пока не вернулась Аглая, которая замешкалась, запирая кабинет, удалился вместе с ним.

Я, не удержавшись, рассмеялся. Меланхолия, которая подкатила было после письма Корша, отступила.

Викентий не сдаётся несмотря ни на что — значит, мне и подавно грех унывать. Распутаю я это дело. Подумаешь, не удаётся вытряхнуть из старой карги Розалии документы! Рано или поздно вытряхну. А пока, наверное, стоит немного отдохнуть, разгрузить голову. До синематографа дойти наконец, сколько уж собираюсь? Тем более завтра воскресенье…

* * *

Поужинав, я отправился в синематограф. Пошёл один — Зубов, как обычно, где-то болтался, да не особенно и любил такие развлечения. Ему слишком быстро наскучивало неподвижно сидеть, глядя на экран.

Едва я успел дойти до угла, как хлынул дождь. Пришлось возвращаться за зонтом.

«Делать тебе нечего, — прокомментировал Захребетник. — Ну, дождь, подумаешь! Сахарный ты, что ли? Растаешь?»

— Не растаю. Но и сидеть на протяжении всего сеанса в мокрой одежде не очень хочется.

«Скажите, какие мы нежные! Вот опоздаешь, будешь знать».

Захребетник, разумеется, накаркал, этим искусством он владел в совершенстве. К началу сеанса я опоздал.

Дешёвые билеты по краям зала и в задних рядах уже, разумеется, раскупили. Пришлось брать билет по более дорогой цене, да ещё пробираться на своё место в темноте, стараясь не наступать на ноги зрителям. А добравшись до места, я обнаружил, что оно занято.

Это было, в общем-то, в порядке вещей, я и сам иной раз так делал. Если до начала сеанса места получше никто не занимал, перебирался потихоньку туда. Если опаздывающий появится, вернусь назад, мне не трудно. Тот, кто занял моё место, очевидно, рассуждал так же.

— Прошу прощения, — прошептал я. — У меня билет на это место.

— Ах, — прошептали в ответ, — ради бога, простите! Я думала, никто уж не придёт. Немедленно пересяду.

Девушка встала. На её лицо упал свет от экрана.

— Ангелина Прокофьевна? — изумился я.

— Михаил Дмитриевич? — ахнула Ангелина Прокофьевна.

* * *

Разумеется, архивная барышня осталась сидеть там, где сидела, возвращаться на своё место я ей не позволил. Тем более что «дорогое» кресло по соседству с ней тоже пустовало, я сел в него.

Картина называлась «Не тот жених, или путаница в гостинице». Лёгкая комедия о молодых людях, решивших тайно обвенчаться. Они договорились встретиться в гостинице, но из-за бестолкового администратора, спутавшего номера, всё пошло кувырком. В картине было много забавных сценок и комической беготни по коридорам и лестницам. Мы с Ангелиной Прокофьевной хохотали от души.

Когда картина закончилась, Ангелина Прокофьевна прошептала:

— Не спешите уходить! По субботам показывают ещё короткие видовые фильмы о живой природе.

Любителей наблюдать живую природу в зале осталось немного. Едва ли десяток человек, включая нас.

Я приготовился сдерживать зевоту, когда над буйной экзотической растительностью вдруг запорхали бабочки.

Камера приблизилась, изображение одной из бабочек стало крупным.

— Не может быть! — вырвалось у меня. — Cyrestis maenalis!

— Что вы сказали? — удивилась Ангелина Прокофьевна.

— Название вида, этих красавиц невозможно не узнать. Видите, какой необычный рисунок на крылышках?

Надпись, появившаяся на экране, подтвердила мои слова. Далее я смотрел видовую фильму уже с неподдельным интересом. Ангелина Прокофьевна тоже чрезвычайно увлеклась.

— Ах, как мало показали, — вздохнула она, когда экран погас и в зале включился свет.

— Это очень редкие бабочки, — объяснил я. — Ума не приложу, как их вообще ухитрились поймать в объектив. Хоть и отсняли совсем немного, это уже огромное достижение.

— А откуда вы столько знаете о бабочках, Михаил Дмитриевич? Вот уж не ожидала от вас.

— Почему не ожидали?

— Да как-то… — Ангелина Прокофьевна неловко развела руками. — Право, даже не знаю. Просто отчего-то не могу вообразить вас скачущим по лужайке с сачком в руках.

Я улыбнулся. Откровенно говоря, уже и сам себя таким вообразить не мог. Думал, что при виде бабочек охватит ностальгия, но испытал чувство сродни тому, что бывает, когда откроешь ящик со старыми детскими игрушками.

— Я тоже люблю наблюдать за насекомыми, — призналась Ангелина Прокофьевна. — Бесконечно могу глядеть на стрекоз, кузнечиков. А светлячки? Это же прелесть что такое! Помню, как они восхищали меня в детстве. Папенька тогда был жив и здоров, летом мы снимали дачу в Крыму. Я каждый день с нетерпением ждала вечера, чтобы полюбоваться светлячками. А шмели? Всегда такие серьёзные, важные. Когда я смотрю на них и слушаю их сосредоточенное гудение, кажется, что сама занимаюсь сущей ерундой…

Мы болтали так непринужденно, что сами не заметили, как переместились в кафетерий неподалеку. Я заказал кофе и мороженое.

Слово за слово, Ангелина рассказала, что в архиве работает вот уже третий год. Её отец умер пять лет назад, матушка получает за него пенсию, но небольшую, и прежде семья едва сводила концы с концами. Но потом Ангелина подросла, и старинный друг отца помог ей устроиться в архив. Теперь уже, слава богу, всё в порядке, даже с долгами расплатились. И можно потихоньку откладывать на учёбу младшему брату, чтобы поступил в университет. Он необыкновенно толковый мальчик, в гимназии одни пятёрки! Третий класс закончил с похвальным листом.

— Трудно