Крысолов - Мара Вересень

Плетения схлопнулись. Арен-Хол невероятным усилием сознания, гаснущего под гнетом наваливающегося отката, стянул переход за грань, влил часть потока в каркасы щитов, пожалел, что не озаботился прихватить хоть парочку пустых накопителей, стиснул руку с жалким трофеем и… все.

. . .

Так отвратительно Арен-Хол себя не чувствовал с утра после выпускной вечеринки в Академии.

Не так уж эта Академия была ему нужна, и не такими уж замшелыми формалистами были отец и дед, раз решили, что нужно сделать аванс в сторону новых порядков и отправить в гнездилище другой стороны (читай плебеев и будущих функционеров конгрегации) хоть одного отпрыска. Может уже тогда чуяли, что опоры рода из него не выйдет?

После завершения Академии (большей частью экстерном) не проходило и недели, чтобы кто-нибудь из старших не намекнул, что суждения, чрезмерная лояльность и одобрение части реформ конгрегации проистекают от сомнительного образования и не менее сомнительного круга общения во время оного. Но ведь А́рман Тан Холин был там не единственным “золотым ребенком”.

Элита платила за уже изученные под домашним присмотром науки, рассматриваемые чуть под другим углом, из собственного кармана и держалась особняком от прочих. Но казусы случались. В условных приятелях у Тана Холина значились не только родовитые отпрыски. Это впоследствии, когда ему отказали от дома, только пользу принесло.

Осознав, ориентируясь на ощущения тела и окружающие запахи, что он находится в доме исцеления, Арен-Хол кое-как разлепил веки. Зрение сфокусировалось и разочаровало: темноволосая сиделка была не Терин, за которую он ее принял, непривычно и неудобно дрогнув сердцем.

Ему дали напиться, помогли привстать. Прикосновения рук и упругой груди к плечу вызвали новый прилив раздражения, словно Арен-Холу пытаются всучить подделку вместо оригинала.

– Сколько я?

– Почти двое суток, светен.

Закрыл глаза.

Поздно. Упустил. Теперь заново. Почти. Тьма…

Дернул ртом, отсылая сиделку прочь. Ушла и сразу стало комфортнее. Даже браниться от бессилия расхотелось. Толку?

Дар улегся. Арен-Хол ощущал его едва-едва, и это тоже должно было бы раздражать, и наверное, раздражало, но как-то вяло, отстраненно. Зудели на сгибах локтей и на груди под синей больничной рубашкой стабилизирующие печати. Кисть свело до полной нечувствительности. Разгибал пальцы другой рукой.

Смятый трофей. Узкая красная лента. Помимо разошедшегося узла, пара мелких, более старых узелков, словно ленту пару раз снимали неаккуратно и намертво затянули. Но не так долго полукровка ее носил, чтобы можно было использовать, разве что кому-то из ведьм показать. Светлых волос эльфира, увы, не осталось, но в одном из старых узлов нашелся другой, темный. Лента все же трофей? Или подарок? Должен ведь полукровка где-то как-то жить, с кем-то взаимодействовать? Наверное…

Непривычное опустошение требовало заполнить место, которое занимал дар, чем-то… Чем-то заполнить. Было похоже на голод. Желание. Жажду…

Эльфир его зацепил или этодругое? То другое, что, зазвучав извне, дало полукровке возможность улизнуть, указало дорогу, как путеводная нить?

Тянуло.

Вспомнилась рука, убирающая темные волосы со спины, покорно склоненная голова, череда мелких пуговиц на платье, которые хотелось вырвать с корнем, чтобы скорее добраться до теплой кожи, выпирающих позвонков. Он собирался быть аккуратен и нежен с самого начала. С самого начала и с той последней встречи, но жажда была сильнее. Немного тепла…

Встал, артефакт вызова не нашел, выглянул и потребовал принести одежду, отмахнувшись от болтовни о “рано”, “нестабильно” и “под вашу ответственность”.

Через полчаса он был у себя. Не дом, просто место, где он спал и хранил некоторое количество вещей.

Привратник на входе передал посылку.

– Сегодня утром доставили, светен. Юноша-эльф, полукровка, сказал что от мастера-артефактора Рома.

– Блондин? – резко спросил Арен-Хол, так его кольнуло слово “полукровка”.

– Что? Простите, светен…

– Ничего, забудьте, – сказал инквизитор, мысленно одергивая себя.

Так можно любого подозревать. Вызвать, скажем, всех проживающих и находящихся в Нодлуте дивных и попросить зубы показать.

Смех раскатился по холлу, привратник предпочел раскланяться и забиться в свою будку.

Внутри коробки оказался футляр с ожерельем, мешочек с оставшимися невостребованными аметистами и эскиз. Выполнено было в точности, заклятия на основе лежали как влитые. Арен-Хол провел пальцем по звеньям с камнями и вновь подумал о той, для которой предназначалось украшение.

Следовало отложить визит. Не окажись заказ исполненным и доставленным, так бы и сделал. Глава конгрегации, которому наверняка доложили, что превысивший полномочия “верный пес” покинул дом исцеления, ждет скорейшего отчета обо всем, но Арен-Хол был не готов.

Нужно пересмотреть все с учетом новых вводных и подумать, как превратить неудачу в преимущество. Ведь несмотря на проигрыш, он знает теперь куда больше. И трофей ведьме показать тоже нужно. Кому-нибудь из своих. Может даже съездить в Ливено. Темных среди Ливиу водилось мало, но ведьмачий род входил в число Первых семей и был относительно лоялен конгрегации.

Почти стемнело. Экипаж остановился в нескольких метрах от дома, где жила Терин. Арен-Хол шагнул через две ступеньки, вошел.

Она была другая. От мнимого сопротивления, почти сразу же сменяющегося покорностью, не осталось и следа. Терин смотрела в глаза, колючая, злая, сильная, и он осознал, что желает ее сейчас сильнее, чем когда-либо прежде.

– Авансы закончились. Пришло время, – он улыбнулся, – вернуть долг. Я предлагаю тебе свое имя и положение. Я предлагаю тебе…

– Нет, – Терин отшатнулась, словно ее попросили пройтись голышом по площади.

Он сам не понял, как оказался рядом. Как схватил, несмотря на попытку оттолкнуть, как прижал ее руки у нее за спиной, как взял за подбородок, приподнимая, смял губы поцелуем. Она не сопротивлялась. Но и отвечать не стала. Ни тени движения в ответ. Ничего. Он тут же прекратил. Терин смотрела в глаза, не моргая.

– Возьмёшь меня силой, Арен-Хол? – презрительно обронила она.

В груди обожгло, стабилизирующие печати слетели разом. Дар он удержал. И себя. Последнее далось с большим трудом. И… словно воздуха не хватало.

– Я не животное, – процедил он. – Мне нужна жена, а не труп в постели.

– Нет.

– Ты понимаешь, что я могу сделать с тобой что угодно, не особенно спрашивая согласия, даже…

– Убить? Передумал насчет трупа в постели?

В груди горело огнем, словно туда дракон плюнул, а он всего лишь хотел немного тепла, дом, который можно назвать домом, желтые цветы у скамьи под деревьями и, быть может, плетеную колыбель в светлой детской…

– Ты сама ко мне придёшь.

– Нет, – повторила Терин.

– Придёшь, – уверенно сказал Арен-Хол, – и тогда