Срочно выйду замуж - Инна Инфинити

— Если ты не против, я Любе позвоню, расскажу.

Пожимаю плечами.

— Не против. А что, она собирается брать новый кредит на адвокатов?

— Нет. Как ребенок родился, Федя перестал жить дома. Говорил, детский крик мешает ему спать.

Я удивленно таращусь на маму.

— И где же он жил?

— Да кто его знает. Может, в той своей квартире, куда тебя вывез. А может, у баб каких-нибудь.

— А Аня что?

— А что Аня? С самого начала было понятно, что при живом муже она будет матерью-одиночкой.

Мама вытирает руки о полотенце и достает из кармана передника мобильный телефон. Звонит.

— Але, Люб, Нина в общих чертах рассказала, что слышала тогда. Конкретики Нина не знала, поэтому и говорить ей было нечего.

Мама еще пару минут разговаривает с тетей Любой, а в конце добавляет:

— Ну если хотите, приходите к нам часов в одиннадцать.

Я закатываю глаза. Ну вот зачем их приглашать? Надеюсь, они сами додумаются не приходить.

Но ровно в 23:00 открывается дверь в дом, и входят тетя Люба с Аней и спящим младенцем в одеяле. На них обеих лица нет, Аня с пучком на голове и даже не накрашена. Глаза красные, заплаканные. Мне становится жаль двоюродную сестру. Вот просто по-человечески жаль.

Девочку пока уносят спать в нашу с Антоном комнату, потому что она дальше всех от зала, где работает телевизор, а мы все садимся за стол. Я жду какого-нибудь ехидничества со стороны тети Любы или Ани, но его нет. Тетя Люба общается с мамой и папой, а Аня просто молча ковыряет вилкой в тарелке. Не ест, не пьет. Периодически двоюродная сестра бросает в мою сторону скромные взгляды, и у меня появляется ощущение, что она хочет со мной поговорить.

В полночь мы чокаемся бокалами, а Аня соком. Антон, не стесняясь, целует меня при всех в губы.

— С Новым годом, моя самая любимая и неповторимая жена, — шепчет на ухо. — Я люблю тебя до неба и обратно и мечтаю встретить с тобой минимум пятьдесят следующих Новых годов.

— Я тебя люблю, — отвечаю. — Ты самый лучший муж в мире. Я счастлива быть именно твоей женой!

Нас отвлекает писк младенца. Аня подскакивает и убегает к дочке. Закончив обниматься, мы с Антоном садимся обратно за стол. Тетя Люба глядит на нас с грустной улыбкой.

— Не обижайтесь на нас, ребят, если как-то обидели вас в прошлом году. Будем надеяться, что у нас больше не будет обид и разногласий.

Я на миг теряюсь, не сразу поняв, что тетя Люба делает первый шаг к примирению. Когда до меня доходит, быстро киваю:

— Все в порядке, теть Люб. Мы на вас не обижаемся. Правда. И вы на нас тоже не обижайтесь.

— Да нам на вас за что обижаться? Это не вы нас обижали, а мы вас.

— Давайте оставим все обиды в прошлом году.

Я поднимаю вверх бокал шампанского, предлагая это как тост.

Минут через десять я незаметно выскальзываю из-за стола и направляюсь в свою комнату. Тихо отворяю дверь и вхожу. Аня сидит на кровати и кормит малышку грудью. Ее лицо в слезах. Увидев меня, она быстро смахивает их с щек.

Может, мне показалось, что она хочет поговорить со мной? Даже если и так, то уже поздно. Я пришла.

— Как ты? — первой начинаю разговор. — Как дочка?

— Дочка хорошо, и это самое главное. Остальное меня мало волнует.

Она имеет в виду Федю?

— Мне жаль, что так получилось с твоим мужем. Я сегодня давала свидетельские показания. Нельзя было не дать, это обязательно. Но я никакой конкретики не сказала. Я слышала два телефонных разговоров, из которых мало что ясно.

— Федю все равно посадят, и без твоих показаний против него есть другие доказательства.

— Мне жаль, — произношу искренне.

— Я много раз просила его остановиться, мне не нравилось, что он зарабатывает криминалом. «Зарабатывает» громко сказано. Там основную выручку большие боссы забирали, а Феде и шестеркам типа него доставались сущие крохи. У нас на рыбзаводе зарплаты такие же, сколько Федя зарабатывал на угоне машин. Но он не хотел идти на рыбзавод, ему нравилось считать себя крутым бандитом.

Аня всхлипывает. Я аккуратно сажусь на краешек кровати рядом, мягко провожу ладонью по ее спине. Я не знаю, что можно сказать в такой ситуации, чтобы утешить человека. Но на секунду думаю. Если бы я не уехала после школы в Москву, а осталась дома. Если бы Федя не изменил мне, и мы бы продолжили встречаться. Меня бы ждала такая же участь, как Аню? От одной только мысли о подобной жизни, о таком муже, волосы на затылке шевелятся.

— Я разведусь с ним, — говорит, всхлипнув. — Не потому, что я его больше не люблю, а потому что я устала. Он высосал из меня всю кровь и все силы. Я больше не могу, Нин. Я очень многим пожертвовала ради этих отношений, я очень многое прощала. Но я просто больше не могу. Я надеялась, он исправится после рождения ребенка. Но все стало только хуже. Феде не нужен наш ребенок.

Я придвигаюсь ближе к Ане и обнимаю ее за плечи. Она потихоньку успокаивается.

— Прости меня, Нина, — говорит неожиданно. — Я совершила плохой поступок по отношению к тебе. Я не буду ничего говорить в свое оправдание. Не буду оправдывать себя ни любовью к Феде, ни молодостью, ни чем-то еще. Просто извини меня, если сможешь когда-нибудь.

— Аня, я давно простила тебя. Я не держу зла ни на тебя, ни на Федю. Я ту ситуацию давно перешагнула.

— Правда? — смотрит на меня с надеждой в глазах.

— Да. Конечно, мне было больно первое время, но потом это прошло.

Мои слова окончательно успокаивают Аню. Малышка выпускает изо рта грудь, что, видимо, говорит о том, что она наелась. Аня кладет дочку обратно на кровать.

— Иди поешь что-нибудь, — предлагаю сестре. — Ты же в рот и крошки не взяла.

Аня кивает. Она встает с кровати, кладет несколько подушек вокруг малышки и выходит. А я остаюсь сидеть и смотреть на