Архитектор Душ V - Александр Вольт
Она повернула голову и увидела их. Всю бесконечную череду своих предков. Они стояли длинной шеренгой, уходящей в ледяную мглу, и смотрели на нее. Их полупрозрачные фигуры светились тем же холодным голубым светом, что и кристалл, а глаза горели ледяным огнем. На их лицах застыло одно общее выражение — ожидание.
Они ждали от нее чего-то. От той, в ком не проявилось ни капли магии. Той, на ком великая родовая линия должна была прерваться.
— Что вы от меня хотите? — ее голос прозвучал слабо, почти шепотом. Ледяная корка на ее теле становилась толще. — Чего вы ждете? ЧЕГО ВЫ ОТ МЕНЯ ЖДЕТЕ⁈ —
Последние слова она выкрикнула, вложив в них всю свою боль и обиду. Но крик потерялся в тишине, а холод лишь усилился. Он уже подбирался к горлу, медленно сжимая гортань, сковывая челюсть, губы.
— ТЫ МОРОЗОВА, — раздался голос. Это был единый звук, вибрирующий в самой основе ее существа. — ТЫ БЫЛА, ЕСТЬ И ОСТАНЕШЬСЯ НАШЕЙ КРОВЬЮ.
Ближе всех, во главе призрачной шеренги, стоял ее отец. За ним — его отец, дед, и так далее, до самого Аскольда. Но именно отец смотрел прямо на нее. Не с упреком или осуждением. Так же, как в тот вечер дома, когда он в последний раз обнял ее.
— ТЫ СМОЖЕШЬ, — сказал он, и сотни голосов повторили за ним, как эхо.
— Что я должна сделать, папа? — попыталась крикнуть она, но губы уже почти не слушались, покрывшись коркой.
— ПРИМИ ЛЁД, — прозвучало со всех сторон, и эти слова ударили по ней с физической силой. Изображение перед глазами начало покрываться ледяными узорами, теряя четкость. — ОБУЗДАЙ ХОЛОД.
«Прими?» «Обуздай?» Но как? Как можно принять то, чего в тебе нет? Всю жизнь ей твердили, что она — пустое место. Сосуд без содержимого. А теперь они требовали от нее невозможного. И она умрет здесь, замерзнет, оставшись статуей.
И в этот момент, на самой грани отчаяния, в ней что-то переключилось. Появилась ярость. Холодная, четкая ярость, сменившая страх.
Она закрыла глаза, отрезав себя и от снежного поля, и от ледяных предков. Девушка перестала сопротивляться холоду, сковывавшему ее тело. Она приняла его. Позволила ему проникнуть глубже, в кости, в самое нутро.
И там, в этой абсолютной внутренней стуже, она нащупала нечто. Крошечную, почти незаметную точку холода. Она была там всегда, просто никто не показал ей, как ее найти. Это не был дар. Не была способность. Это было право. Право по рождению.
Она ухватилась за эту точку, как утопающий за соломинку, не пытаясь ее раздуть или контролировать. Она просто позволила ей быть. И сила, копившаяся поколениями, дремавшая в самой ее крови, хлынула наружу.
Внешний мир взорвался.
Ледяные оковы, еще мгновение назад сковывавшие ее, разлетелись на миллионы сверкающих осколков. Волна чистого, ничем не сдерживаемого холода ударила во все стороны, превращая снег вокруг в сплошную ледяную поверхность, а воздух в мерцающую ледяную пыль. Призраки предков дрогнули, их фигуры стали прозрачнее, а затем исчезли, сдуваемые потоком нарастающего в пещере бурана.
* * *— Алиса, скорее! Дай мне руку! — крикнул он, и его голос, настоящий, живой, перекрыл рев огня.
Она перестала анализировать происходящее и доверилась внутреннему чувству. Не раздумывая ни секунды, Алиса сделала короткий разбег и оттолкнулась от земли. Ее пальцы крепко сомкнулись вокруг его мозолистой ладони. Хватка отца была надежной и уверенной. Он потянул ее наверх, и она, царапая колени и руки о шершавые камни, сумела вскарабкаться на стену.
Не теряя ни мгновения, они скатились по противоположному склону, в спасительную темноту. Локти и колени горели от ссадин, колючие ветки хлестали по лицу и цеплялись за одежду, но они не останавливались, пока не оказались у самого подножия холма, где в темноте тихо журчала вода неширокого ручья.
Остановившись у самой кромки воды, Алиса подняла голову. Там, наверху, за каменной стеной, полыхало зарево. Огромные деревья, превратившиеся в пылающие столбы, с оглушительным треском рушились на землю, поднимая к небу тучи искр. Но огонь не мог преодолеть каменную преграду. Он бушевал, но оставался по ту сторону стены.
Она перевела взгляд на отца. Настоящий, живой, он стоял рядом, тяжело дыша. На его лице были заметны следы копоти и усталости.
— Папа… — прошептала она. — Но этого… этого не может быть. Ты же умер.
Он не ответил сразу, только смотрел на нее с такой теплотой и печалью, что у Алисы снова перехватило дыхание.
— Да, — наконец сказал он. — Но я поступил неправильно по отношению к тебе, бросив одну в этом мире. И… я не мог уйти, не попрощавшись.
Они обнялись. Алиса прижалась к его груди, вдыхая знакомый, почти забытый запах — смесь древесной стружки, табака и чего-то еще, что было сугубо его, отцовским запахом. Она чувствовала тепло его тела, слышала биение сердца.
Когда они отстранились, он мягко взял ее за плечи.
— Послушай, дочка. Ты сильная и смелая девочка. Ты со всем справишься. Перестань хвататься за прошлое, которого уже не исправить и не вернуть. У тебя есть настоящее, и ты можешь добиться всего сама.
Он говорил тихо, но каждое слово находило отклик в ее душе, прогоняя остатки страха и смятения.
— Просто запомни банальную истину, — продолжил он. — Ты дочь рода Бенуа. Мы не аристократы. Но мы люди, которые добились всего сами, своим потом и кровью. У тебя есть усердие. У тебя есть сила и, что самое главное, у тебя есть мозги.
В этот момент он прикоснулся указательным пальцем к ее лбу. Легкое, почти невесомое касание.
— Поэтому ты можешь добиться всего. Главное отпусти прошлое.
Алиса смотрела на него, видела, как он снова улыбается
