Архитектор Душ V - Александр Вольт

— Что сделано то сделано. Прошлого не исправить, — сказал я. — Но можем попытаться исправить хотя бы настоящее. Давай вернемся к делу. Что с тобой происходит? Когда это все началось?

— Сказать точно тяжело, — он устало прикрыл глаза. — Наверное, все началось полгода назад. Но в тот момент, когда я узнал, что Дима погиб, мое состояние стало резко ухудшаться.

Стресс. Потеря сына стала триггером, который запустил какой-то разрушительный процесс или усугубил уже существующий.

— Но ты, если мне память не изменяет, не медик, чтобы ставить диагнозы, — добавил он.

— Просто напомню, что я коронер, отец. Если ты думаешь, что можно начать резать людей и делать заключения на государственной службе, не имея понятия о медицине, то ты глубоко заблуждаешься.

— Ладно, будет тебе, — отмахнулся он.

— Ты принимал какие-нибудь подарки в последнее время? — спросил я. — От друзей, от коллег. Картины, напитки, что-то еще, что могло бы повлиять на твой организм.

— Ничего такого, — покачал он головой.

Я смотрел на него. На показатели на мониторе. На результаты анализов, которые, по словам заведующего, были в норме. Все это никак не вязалось с тем, что я видел перед собой.

— Почему ты спрашиваешь? — он открыл глаза.

— У меня есть веские основания предполагать, что тебя травят.

Он рассмеялся. Сухой, беззвучный смех, от которого по его лицу пробежала судорога.

— С чего ты взял?

— Это всего лишь догадка, — сказал я ровно. — Но на основании того, что ты мне рассказываешь, и того, что я вижу, это все очень сильно напоминает действие какого-то токсина, яда или чего-то еще, что медленно тебя убивает. Это всего лишь догадка, но я намерен ее проверить.

Дом встретил тишиной. Алиса стояла посреди гостиной, глядя на одинокий луч света, пробивавшийся сквозь пыльное окно, который падал на пол косым прямоугольником, высвечивая миллиарды кружащихся в воздухе пылинок. Здесь не было слышно ни гула машин, ни криков чаек.

Она не спеша пошла по комнатам и каждый шаг отдавался эхом по пустым помещениям. Рука сама собой скользнула по перилам лестницы, ведущей наверх, оставляя на дереве темный след. Наверху была ее комната, не тронутая с того дня, как жизнь раскололась на «до» и «после». Единственным разом был ее визит, когда она с Громовым приехала забрать необходимые для жизни вещи.

Алиса спустилась обратно на кухню. Провела пальцем по поверхности большого дубового стола. На нем, естественно, за время ее отсутствия, собрался добротный слой пыли.

Девушка помнила, как они с папой сидели за этим столом вечерами. Отец, уставший после долгого дня на верфи, пропахший морем и машинным маслом, рассказывал ей истории о кораблях, которые они строили. О гигантских сухогрузах, чьи корпуса напоминали спящих китов. О юрких катерах береговой охраны, быстрых и стремительных, как хищные рыбы.

Ее детство прошло на верфи, среди запахов свежесваренного металла, гула лебедок и скрипа корабельной оснастки. Она бегала между стапелями, с восхищением глядя, как из груды железа рождается корабль. Отец учил ее всему: как читать чертежи, как завязывать морские узлы, как отличить звук работающего дизеля от звука неисправного. Он не просто любил свою работу, он жил ею, и эту любовь передал ей вместе со всеми знаниями, которыми владел сам.

Алиса вздохнула, глядя в мутное окно на заросший сорняками сад. Дом был большим, слишком большим для нее одной. И что теперь с ним делать? Продать? Эта мысль вызвала почти физическую боль. Продать дом означало продать память, продать единственное, что связывало ее с прошлым. Но и жить здесь, где каждый угол напоминал об отце, было невыносимо.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу. Где-то наверху, под самой крышей, сквозняк завывал в старом дымоходе, и этот звук был похож на печальный, протяжный стон.

Воспоминание о ритуале, которое она старательно гнала от себя, всплыло само собой. Горящий лес, стена огня, непреодолимая преграда. И его рука, протянутая с той стороны. Его голос. «Алиса, дай мне свою руку!». И затем он попрощался. И эти простые слова, сказанные в том потустороннем пылающем мире, вдруг принесли ей то, чего она так долго искала. Успокоение.

Тоска никуда не делась, но к ней добавилось что-то еще. Принятие. Осознание того, что он не просто ушел. Он отпустил ее. Дал ей свое последнее отцовское благословение, и теперь она должна была жить дальше. Не ради него. Ради себя. Потому что единственное достояние, которое есть у родителей — это их дети.

В этот момент тишину дома разорвал резкий и настойчивый звон телефона.

Алиса вздрогнула от неожиданности. Она достала из кармана джинсов смартфон. На экране высветился незнакомый набор цифр. Девушка удивленно приподняла брови. Кому она могла понадобиться? Кроме Лидии и Громова, ее номер был лишь у нескольких старых знакомых, с которыми она не общалась уже много месяцев.

Она на мгновение замерла, решая, стоит ли отвечать. Собравшись с духом, провела пальцем по экрану. Предварительно откашлявшись, чтобы голос не дрогнул, она поднесла телефон к уху.

— Алло?

— Алиса Бенуа? — голос на том конце был мужским, низким, с деловыми, чуть суховатыми интонациями.

— Да, здравствуйте.

— Меня зовут Евгений Никифорович. Я представитель «Имперских Верфей Юга», и я хотел бы с вами кое-что обсудить.

Глава 11

Отец хмыкнул. В этом коротком звуке, вырвавшемся из его груди, я услышал то, что всколыхнуло неприятные воспоминания призрака Громова. Надменность, упертость и отголосок его любимой фразы: «Да что ты можешь, Виктор? В тебе нет характера».

Я почти увидел, как его губы скривились в знакомой едкой усмешке, от которой сводило скулы и ждал продолжения. Ждал насмешек над моими «догадками», и требования не лезть не в свое дело. Но затем он сказал иное:

— Делай