Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - Юлия Зораховна Кантор
Командарм рассчитывал этой атакой сломить дух противника и воодушевить красные войска. «В первую голову был пропущен паровоз без машиниста, на полных парах, с открытым регулятором для испытания пути и разрушения бронепоезда противника, если бы таковой встретился, за этим паровозом двигался броневой поезд… За бронепоездом двигалась вторая бригада Симбирской дивизии… В голове шел второй Симбирский полк. Артиллерийской подготовкой руководил инспектор артиллерии тов. Гардер. Переправой руководил тов. Энгельгардт. Артиллерия пристрелялась еще днем и с начала наступления наших войск переносила постепенно огонь на тылы противника. Бешено несущийся паровоз и убийственный артиллерийский огонь сразу же произвели на белых сильное моральное впечатление. За паровозом выступил бронепоезд, и завязалась перестрелка»71.
Упомянутый Тухачевским в процитированном отрывке «тов. Энгельгардт» позже перешел в стан белых. Уже осенью 1918 года бывший капитан лейб-гвардии Семеновского полка Б.В. Энгельгардт, близкий приятель-однополчанин и земляк командарма, информировал генерала Деникина о настроениях командования 1-й Революционной армии. Н.И. Корицкий, в свою очередь, вспоминал:
«Перед самым началом этой (Сызрано-Самарской) операции Тухачевский представил мне в своем салон-вагоне человека средних лет, небритого, в каком-то поношенном френче, небрежно развалившегося в кожаном кресле.
– Энгельгардт.
…Энгельгардт прибыл с предписанием Всеросглавштаба.
Свои клятвенные заверения честно служить Советской власти Энгельгардт подкреплял ссылкой на былые дружеские связи с командармом:
– Неужели, Миша, ты думаешь, что я могу быть подлецом и подвести тебя?!
И, однако же, подвел, оказался истинным подлецом. Во время Сызрано-Самарской операции Михаил Николаевич объединил в руках Энгельгардта командование Пензенской и Вольской дивизиями, а также двумя полками Самарской. Энгельгардт выехал в Кузнецк. В ходе операции он часто терял связь со штабом, его донесения противоречили донесениям из частей, и в конце концов мы вынуждены были связаться напрямую со штабами дивизий и осуществлять руководство ими, минуя Энгельгардта. А когда закончилась операция и штаб перебазировался в Сызрань, Энгельгардт незаметно исчез и объявился потом у Деникина»72.
Сам он, арестованный в 1940 году в Таллине, так рассказывал об этом: «По прибытии в штаб белой армии я составил подробный отчет о своей деятельности в Москве и Петрограде, а также о штабе армии Тухачевского. Кроме того, я передал в штаб взятые с собой из штаба Красной Армии бланки с печатями и топографические карты»73. Собственно, и к красным Энгельгардт пришел, «желая уяснить обстановку и что из себя представляет Красная армия»74.
Собственноручные показания Б.В. Энгельгардта. 21 ноября 1940. [Архив УФСБ по СПб и ЛО]
30 августа 1918 года в редакциях московских и петроградских газет царила нервная обстановка. Утром в вестибюле Комиссариата внутренних дел Петроградской трудовой коммуны на Дворцовой набережной был застрелен председатель Петроградской ЧК М.С. Урицкий. Номера срочно переверстывались, из передовиц убирали заранее подготовленные тексты. А в 22.40, когда многие газеты уже ушли в печать, поступила радиограмма председателя ЦИК Я.М. Свердлова о выстрелах на заводе Михельсона: неизвестная стреляла в Ленина… «Вечерняя заря», выпускаемая самарской организацией меньшевиков, в последнем августовском номере 1918 года успела дать молнию: «Перехваченное только что в Самаре радио гласит, что на Ленина совершено покушение, он ранен двумя пулями»75. (Впоследствии было уточнено, что тремя.)
Справка о неприведении в исполнение приговора в отношении Б.В. Энгельгардта. 27 февраля 1942.
[Архив УФСБ по СПб и ЛО]
2 сентября 1918 года в Москве прошло заседание ЦИК. Впоследствии многие газеты опубликовали речь председателя Реввоенсовета Республики, народного комиссара по военным и морским делам Л.Д. Троцкого, в которой он ясно обозначил приоритеты: «…наряду с фронтами, которые у нас
имеются, у нас создался еще один фронт – в грудной клетке Владимира Ильича, где сейчас жизнь борется со смертью и где, как мы надеемся, борьба будет закончена победой жизни. На наших военных фронтах победа чередуется с поражениями; есть много опасностей, но все товарищи, несомненно, признают, что этот фронт – кремлевский фронт – сейчас является самым тревожным»76. Речь Троцкого на заседании встретили овациями.
В городах вовсю шли стихийные митинги. Председатели местных Советов и рабочих комитетов успокаивали граждан как могли: Ильич будет жить. Эта новость, согласно публикациям77, вызывала у трудящихся неизменную радость.
Высшие политические деятели старались смягчить сухие медицинские сводки. Например, 6 сентября по газетам разошлось сообщение тогдашнего управляющего делами Совета народных комиссаров В.Д. Бонч-Бруевича: «Самочувствие прекрасное. Сегодня утром Владимир Ильич попросил: “Давайте костюм, хочу вставать”»78. Также 6 сентября газеты пишут о Ленине: «Первый раз поднялся с постели. Воспользовавшись отсутствием врачей, он попросил дежурного санитара помочь ему встать. Владимир Ильич встал и прошелся по коридору. Температура от этого поднялась, но Владимир Ильич чувствует себя победителем»79.
Заняв Симбирск, Тухачевский отослал Ленину телеграмму, занесенную в скрижали партийной истории: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие вашего родного города – это ответ на одну вашу рану, за вторую будет Самара»80. И получил от Ленина не менее пафосный ответ: «Взятие Симбирска – моего родного города – есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы»81.
Падение Симбирска имело важные стратегические результаты. Оно означало, что противник оттеснен с рубежа Средней Волги. «Уже 13 сентября противник очистил Вольск. В дальнейшем 1 красная армия перенесла центр тяжести приложения своих усилий на Самарское направление. В войсках противника… началось сильное разложение, ее части быстро очищали фронт»82. Впереди у армии Тухачевского – Самара.
14 сентября 1918 года главнокомандующий Восточным фронтом Вацетис телеграфирует командармам 1-й и 4-й армий:
«Ввиду взятия нашими войсками Симбирска и направления активных действий на Сызрань и Самару все части, действующие на правом и левом берегах Волги против Хвалынска, а также всю флотилию, действующую в этом районе, подчиняю командарму I Тухачевскому, под руководством которого приказываю в ближайшие дни взять Хвалынск и энергично двигаться далее на
