Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
В итоге, покумекав и напрягшись, вторую очередь сдали досрочно.
Каменск-Уральский. Строящийся котельный цех и дымовая труба КТЭЦ. [Из открытых источников]
Еще одним – без всякого преувеличения – подвигом стало расширение Красногорской ТЭЦ в 1942–1943 годах. К началу войны мощность станции составляла всего 50 тысяч кВт. Заработавшие зимой сорок первого заводы требовали электроэнергии в несколько раз больше. Фактически предстояло возвести новую ТЭЦ. На ее строительстве круглосуточно «пахали» почти 3000 рабочих. Сюда прибыли специалисты из всего Союза: из Мосэнерго и Ленэнерго, Днепроэнерго, Донбассэнерго, Сталинградэнерго. Первые три котла из девяти монтировали зимой сорок второго в здании без крыши – под вьюгой. Прямо на стройплощадке удалось наладить изготовление новаторских прямоточных котлов по проекту профессора Леонида Рамзина. К слову, сконструировал он их в середине 1930‐х, находясь в заключении в первой советской «шарашке» – «ОКБ прямоточного котлостроения» в составе 9‐го управления ГПУ.
Шесть рамзинских котлов, давших рабочий пар в 1943‐м, обеспечили бесперебойное снабжение УАЗа и других оборонных заводов Каменска-Уральского и Свердловской области. На Красногорской ТЭЦ впервые в СССР были установлены турбогенераторы на 50 мегаватт. Котлы смонтировали за два с половиной месяца вместо полугода, как до войны. А крупные турбогенераторы – за месяц, впятеро быстрее, чем в мирное время!
В новой турбогенераторной.
[Из открытых источников]
В итоге к 1944‐му станция достигла мощности 250 тысяч кВт, став крупнейшей теплоэлектроцентралью в стране. Первого апреля 1945 года КТЭЦ наградили орденом Ленина.
Перед этим указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года «За успешное выполнение правительственного задания по снабжению алюминием и алюминиевыми сплавами авиационной и танковой промышленности» орденом Ленина был награжден и Уральский алюминиевый завод. А его директор Ефим Павлович Славский получил за свою военную алюминиевую эпопею еще два ордена Ленина.
Такой же награды удостоились руководители пяти лучших «гвардейских бригад» электролизного цеха, которые выплавили алюминия на 4500 боевых самолетов. Более 8000 заводчан УАЗа были награждены медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны».
Всего за время войны Уральский алюминиевый завод произвел 244 441 тонну алюминия, 11 139 тонн кремния, 79 646 тонн силумина и 495 197 тонн глинозема. Но выполнения и перевыполнения планов этим «стальным» людям было мало. В заводском музее хранится телеграмма за подписью Верховного Главнокомандующего:
«Прошу передать рабочим и работницам вашего завода, собравшим два миллиона двести пятьдесят восемь тысяч рублей на строительство эскадрильи истребителей «Уральский алюминщик», мой братский привет и благодарность Красной Армии.
Грамота Президиума Верховного Совета СССР о награждении Уральского алюминиевого завода орденом Ленина. 1945 г.
[Из открытых источников]
СТАЛИН».
Тяжелейшая война подходила к долгожданной и великой Победе. А Ефима Павловича ждала новая и совершенно нежданная для него стезя.
Часть четвертая
Атомным проектом призванный
Глава 1
Встретить уран с графитом
Ввоспоминаниях Ефима Павловича, как мы уже заметили, встречаются лакуны и некоторые странные датировки, не совпадающие с его же воспоминаниями или с документально установленными фактами. Они противоречиво перетекали в различные книги воспоминаний о нем и в биографические очерки.
«Errare humanum est» – «Человеку свойственно ошибаться», как говорили древние римляне. Впрочем, иногда установить истину стопроцентно представляется затруднительным. Хотя бы ввиду секретности темы, которая поглотила, буквально затянула в себя Славского сразу после войны. После или во время войны?
Если верить стопроцентно воспоминаниям Славского и некоторым другим высказываниям, то выходит некоторая «закавыка». По логике, во время войны Славский еще не должен был бы никак касаться Атомного проекта и его научного руководителя: ему не до того было – алюминий фронту давал. Однако, по некоторым данным, это знакомство произошло вроде как еще в 1943‐м.
«Поворотный момент в судьбе инженера-металлурга Е.П. Славского наступил, когда для сборки атомного реактора в большом количестве понадобился графит повышенной чистоты. И в 1943 году специалист по производству графитовой электродной массы Ефим Павлович Славский знакомится с Игорем Васильевичем Курчатовым. Как рассказывал сам Ефим Павлович, он тогда и малейшего представления не имел, зачем Курчатову чистейший графит. Все попытки получить графит необходимого качества долгое время заканчивались неудачно», – пишет, например, в сборнике, посвященном 120‐летнему юбилею Е.П. Славского начальник отдела развития мощностей 1‐го Главного управления Минсредмаша Николай Петрухин [103. С. 128].
Возможна ли была встреча Славского с Курчатовым посередине войны? В сорок третьем Ефим Павлович в должности директора Уральского алюминиевого завода полностью выкладывался, чтобы повысить выход крылатого металла. На УАЗе графитовые электроды из нефтяного кокса производились и активно использовались в качестве катодов электролиза в электропечах. Их достоинством были малое электрическое сопротивление и химическая инертность. Во всяком случае, при электролизе алюминия температура не превышала 1200° и большие или меньшие примеси серы, а также других веществ не играли особой роли. Эта техническая деталь, однако, станет принципиальной впоследствии.
Вспоминает Е.П. Славский: «Вскоре мне Ломако говорит: «Слушай, ты знаешь Бороду?» – так величали Игоря Васильевича после того, как он отрастил себе бороду. «Нет, – отвечаю, – не знаю». – «Ты с ним, ради бога, поскорей познакомься. Мы должны сделать для него чистый графит. Эта «Борода» нас в гроб загонит!» [85. С. 26].
Здесь стоит заметить, что в то время, как все сотрудники Игоря Васильевича звали его за глаза «Бородой», начальник ПГУ Борис Львович Ванников за это украшение лица, разумеется в шутку, именовал Курчатова «Козлом».
Игорь Васильевич Курчатов. 1943 г.
[Из открытых источников]
«Оказывается, из нашей электродной массы решили делать для атомных котлов графит необычайной чистоты. Именно такой графит нужен был для реактора Курчатова, – рассказывал Славский Р.В. Кузнецовой. – Нужной чистоты, о которой мы, кстати, и понятия не имели, и в помине не могло быть в этой грубой массе, из которой делались электроды для алюминия, а в природе он существует в ничтожно малых величинах. Предъявлялись претензии и к форме графита тоже. Графит для атомного реактора нужен был чистейший в качестве замедлителя, а его не было.
Тогда я ещё работал в цветной металлургии и, будучи там уже около двух лет, занимался изготовлением этого чистого графита из анодной массы для атомных реакторов. Тогда-то я и познакомился с Игорем Васильевичем. Было это еще в 1943 году. Я в этом деле «ни ухом, ни рылом», не понимал ничего».
В этих воспоминаниях Славского четко звучит: «В 1943 году». Хотя, судя по некоторым другим воспоминаниям, которые
