Чеченские и ингушские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Я им не помеха,

Про аллаха запоют —

Скорчусь я от смеха.

Что такое «ил-аллах»,

Навсегда забуду.

А еду себе и сам

Как-нибудь добуду.

Прибежал волк в свой родной лес. А туда как раз забрёл конь.

— С возвращением тебя, волк-паломник! Теперь-то мы будем жить дружно! — приветствовал конь волка, думая, что волк уже ходжой стал.

А волк притворился совсем больным и запричитал слабеньким голосом:

— Что ты, что ты, не дошёл я до святых мест, сил не хватило. Решил вернуться в родные края, чтобы не умереть на чужбине. Заберусь в чащу и отдам душу аллаху. Дай обниму тебя на прощание.

Догадался конь, что у волка на уме. «Знаю я твои объятия!» — подумал он про себя. И отвечает волку:

— И вправду, надо нам попрощаться. Но прежде чем ты обнимешь меня в последний раз, будь ласков, оторви подкову с моей задней ноги. Она совсем расслабла, ступать мне мешает. А не будет тебя, кто же мне снимет её? Кузнецов в лесу нет.

«От того, что я оторву подкову, я ничего не потеряю. Напротив, не придётся зубы ломать, разгрызать её», — подумал волк.

Но только зашёл волк сзади — конь как лягнёт его! Волк кубарем покатился в кусты.

— Что же ты? — удивился конь. — Почему в кусты убежал? Подойди, у меня и на второй ноге подкова ослабла. Оторви уж и её.

А волк отвечает:

— Мои предки не снимали подков с лошадиных копыт. Я лучше в Мекку пойду, чем соглашусь тебе подковы отрывать!

И побежал прочь. Бежал-бежал и заметил на поляне вола. «Сейчас я наемся досыта, — обрадовался волк. — Вол не будет лягаться, как конь. Да и подков у него нет». Притворился, что еле-еле бредёт, и приблизился к волу.

— С возвращением тебя, волк-паломник! Теперь-то мы будем дружно жить! — приветствовал вол старого волка.

— Что ты, что ты, не дошёл я до святых мест, сил не хватило. Решил вернуться в родные края, чтобы не умереть на чужбине. Заберусь в чащу и отдам душу аллаху. Дай обниму тебя на прощание, — запричитал волк.

Смекнул вол, что задумал волк. «Знаю я твои объятия!» — сказал он про себя. Но виду не подал, притворился растроганным:

— Долго я тебя вспоминать буду. И вправду, надо нам попрощаться. Но сначала окажи мне последнюю услугу. На рогах у меня обрывок верёвки висит, в глаза лезет, за деревья цепляется. Отвяжи, пожалуйста, верёвку. Кто мне развяжет её, когда тебя не будет?

«От того, что я отвяжу верёвку, я ничего не потеряю. Даже для меня лучше: зачем верёвку жевать, когда я могу мяса вдоволь наесться?» — подумал старый волк и сказал:

— Нагни голову, я отвяжу верёвку.

Вол нагнул голову, но только волк подошёл — он изо всей силы ударил его рогами. Волк кубарем отлетел в кусты.

— Куда же ты отбежал? — сказал вол. — Неужто я задел тебя? Хорошо, я буду поосторожнее. Подойди, отвяжи верёвку.

А волк ему в ответ:

— Нет уж, не стану отвязывать. Мои предки этим не занимались. Я скорее в Мекку пойду, чем соглашусь подойти к твоим рогам.

И побежал прочь. Бежал-бежал, пока не оказался на опушке. Смотрит — ишак на лугу пасётся. «Вот мой обед, — обрадовался волк. — Ишаку нечем бодаться. Да и глуп он, ничего не заподозрит». Притворился волк, что едва ноги волочит, и подошёл к ишаку поближе.

— С возвращением тебя, волк-паломник! Теперь-то мы будем дружно жить! — приветствовал ишак старого волка.

— Что ты, что ты, не дошёл я до святых мест, сил не хватило. Решил вернуться в родные края, чтобы не умереть на чужбине. Заберусь в чащу и отдам душу аллаху. Дай обниму тебя на прощание, ведь не увидимся больше, — запричитал волк.

Стало ишаку жалко волка. Но на всякий случай он решил держаться поосторожнее.

— Долго я по тебе грустить буду, — ответил он волку. — Но когда прощаются друзья, тот, который остаётся, должен спеть песню. Позволь мне забраться на пригорок и спеть прощальную песню.

«От того, что он песню споёт, я ничего не потеряю», — подумал волк и сказал:

— Раз между друзьями так принято — спой свою песню. Только пусть она будет покороче: силы меня оставляют. Боюсь, не дослушаю до конца.

Ишак забрался на пригорок и заревел во всю мочь:

— Иа! Иа! Иа!

А неподалёку, в долине, раскинулся аул. Люди услышали, что вдруг ишак заревел, и поняли: с ним что-то случилось. Взяли ружья и побежали к нему.

Ишак перестал кричать и спрашивает у волка:

— Вот и кончилась моя прощальная песня. Понравилась она тебе?

А волк уже заметил людей и ответил так:

— Видно, не одному мне понравилась твоя песня, но и тем людям, которые бегут сюда. А может быть, они прослышали о моём возвращении и спешат повидаться со мной? Тогда… — Но договорить он не успел.

Раздался выстрел, и волк упал.

Щедрость муллы

— Зачем ты зурну таскаешь с собой?

— Как — зачем? — обиделся шайтан. — Чтобы играть на ней, когда мулла подаст милостыню бедным.

— И часто тебе играть приходится?

Шайтан ответил:

— То-то и беда, что не приходилось. Живу я лет девятьсот, а сыграть на зурне так и не удаётся.

Пастух и жадный мулла

Пришёл пастух к мулле и говорит:

— У меня подохла любимая собака. Нельзя ли её на кладбище похоронить?

Мулла возмутился:

— Разве можно кладбище осквернять? Уходи прочь, не стану я Коран нарушать!

Пастух притворился, что опечален, и сказал мулле:

— Жаль, что Коран этого не разрешает. Собака мне верным другом была, стадо от волков оберегала. Я дал клятву, что, когда хоронить её буду, пожертвую самого лучшего барана. Нельзя ли в Коране хоть какую-нибудь тропинку найти, чтобы пронести собаку на кладбище?

Мулла решил, что пастух готов ему барана пожертвовать. И глаза его загорелись. Он сказал:

— Что же ты сразу не объяснил, что говоришь об овчарке! Я подумал — речь